– По словам Энни, сюда приезжают, чтобы сбежать от всех этих достижений науки, – сказал Сед. – Тауни, я принесу тебе в коттедж компьютер, принтер, стол и все остальное сразу же, как только приберусь на кухне.
– А мне что делать? – поинтересовалась Харпер, взглянув на Седа.
– Сегодня пока распакуй свои вещи. С завтрашнего дня будешь помогать мне здесь каждый день, начиная с пяти утра. Открываемся в шесть и подаем завтрак до десяти. После этого обед – просто гамбургеры, хот-доги, ну и фирменное блюдо дня. Если после обеда блюдо дня еще осталось, то подаем его на ужин. Если нет, то только гамбургеры, и в семь часов закрытие, – сказал Сед.
– В магазине нам будет выставлен счет?
– Ага, но Тауни будет вычитать каждый цент из вашей зарплаты.
– И кто же будет ее контролировать? Вдруг она присвоит себе часть денег или снимет с нас двойную стоимость за покупки в магазине?
– Каждый квартал отчетность передается аудитору, а он выплачивает налоги за этот период, – сказал Сед. – Если хотя бы один цент не будет отражен в отчете, я об этом узнаю.
– И тогда тебя уволят, – Харпер ткнула пальцем в Тауни. – Что ты вообще здесь делаешь? Разве тебе не надо еще год учиться? Или, быть может, еще лет десять? Когда тебя уже выгонят из того крутого женского сообщества?
Тауни не стала больше терпеть издевательства Харпер. Она вскочила и перегнулась через стол.
– Я не появлялась в колледже с декабря. Ушла и работала в кофейне в две смены, чтобы оплачивать аренду захудалой квартиры, в которой жила с двумя другими девушками. Эта работа станет для меня огромным шагом вперед. И к твоему сведению, мне не доставляло никакого удовольствия быть бедной и гадать, хватит ли мне денег на еду до следующей зарплаты.
– Что у тебя случилось? – ахнула Дана.
– Обалдеть! Что надо было натворить, чтобы мама перестала тебя содержать? – перебила ее Харпер.
Тауни отодвинула стул и направилась к столу с десертами.
– А это уже мое дело. Вас оно не касается. Я забираю с собой вон те брауни. Возражения будут?
– Тогда банановый пудинг целиком мой, – заявила Харпер.
– А я хочу шоколадный торт, – сказала Брук.
Взяв трясущимися руками поднос с брауни и папку со своим именем, Тауни покинула кафе. Когда она дошла до своего коттеджа, ее щеки были снова влажные от слез, только на этот раз она плакала не от горя, а со злости.