– И все же? – не дала увести разговор в сторону Алияанита. – Почему у нас есть, а у Всеслава нет ника?
– Во-от! – чему-то, улыбнулся Сергей. – Вот тут и возникает другой вопрос! Всеслав – жив, стопудово! Уверенность – полная. Я там, на Земле, мертв, это тоже – несомненно. Я оцифрован и могу жить в «Мире», возможно не только в нем, а и в других цифровых реальностях. У него ника нет, а у меня и у вас, – есть. Какой из этого следует вывод?
– Какой? – живо поинтересовалась Алияанита, глядя на Серегу во все глаза. Вера же, начала нервно кусать верхнюю губу и постукивать пальцами по коленке, уйдя в себя.
– А давайте, – предложил я, – сначала вы все-таки расскажете нам правду, кем вы были на Земле и как попали сюда. А потом Сергей сделает выводы. А?
– Что значит, «были»? – Вера выхватила из моего вопроса самую суть. И чуть ли не закричала, вскакивая с кровати, на которой они с Алияанитой сидели: – Мы же есть! Мы здесь, и мы – есть! А не «были»!
– Спокойно, спокойно! – я подошел к ней и попытался взять за руку, но не вышло, – она ее со злостью вырвала.
– Как, – она обратилась к Алияаните, – как такое может произойти?
И разрыдалась, упав на кровать. Горько и безутешно.
А что я мог сказать? Вера уже все поняла, Алия же, переводила недоуменный взгляд на каждого по очереди, не осознавая всей серьезности произошедшего.
– Конди… – потянула она Серегу за рукав, – я не поняла. В чем дело?
– Все просто, Аля, – он осторожно взял ее руку в свою, она не противилась. – Нас там больше нет!
– Как, нет? – опешила в свою очередь Алия. – Совсем, нет?
– Совсем, – подтвердил Сергей, – и Всеслава тоже, нет, но по-другому. В общем, все это так запутанно!
Он погладил ей пальчики.
– Мы все, кроме него, умерли в реале. А он не умер, но все равно, он здесь, рядом с нами. И присутствуем мы здесь… А черт его знает, почему и в каком виде мы здесь присутствуем! Главное – мы есть! А как, почему, зачем, – это уже совершенно не важно!
Алия некоторое время молча сидела, склонив голову. Затем, подняв личико с дорожками слез на щеках, тихо произнесла:
– Бедные мама и папа! Они так хотели, чтобы я жила! А теперь они совсем одни!
Мы молчали. А чего тут скажешь?
– Они надеялись. Надеялись до самого конца, – продолжила она рассказ, глотая подсыхающие слезы, – и теперь у них, не осталось даже этого! Я давно болела, – рак крови. Иногда становилось хуже, иногда – лучше. Врачи сказали, что ремиссия возможна, нужны только дорогие импортные лекарства. И родители, выбиваясь из последних сил, зарабатывали деньги на эти лекарства. Брали в долг, продали все, что могли. Даже квартиру заложили в банк…