Этим вечером мы приступили к нашему картографическому и статистическому исследованию. После обеда правительственный чиновник сообщил нам, что температура поднялась до 42 градусов по Цельсию (1080 F), то есть стало достаточно жарко для солдата-кхмера, чтобы выйти из правительственного офиса наружу и расстегнуть рубашку на минуту. “Да, – сказал нам один из чиновников, – Прэахвихеа – это самая жаркая и самая бедная провинция”.
На второй день после обеда, когда вся работа была сделана, правительственные чиновники предложили нам съездить в близлежащую деревню, в которой проживали этнические меньшинства. Нам это показалось интересным, и в три часа дня колонна из трех джипов (солдаты в первом) направилась в сторону той деревни.
– Но Сергей, – сказал я, когда мы уселись во второй джип, – если красные кхмеры прослушивают радиосвязь администрации провинции, они знают, что мы едем, так?
– Да, но не беспокойся. Мы ведь не везем рис.
– Да, конечно.
Всю дорогу я мучился вопросом, не заржавели ли у солдат в первой машине их древние винтовки.
Стоило только выехать за город, как дорога превратилась в две неровные колеи, петляющие среди кустарника. Нас сильно мотало в машине, но Сергей успокоил меня, заметив, что неизнашиваемые джипы русского производства могут пройти где угодно. Мы проехали по безжизненному кустарнику, чередовавшемуся с редкими лиственными перелесками, и через сорок минут оказались в деревне, которая выглядела совсем заброшенной. Все было в таком беспорядке, будто по улицам прошла чума или мародерствующая армия. Дворы не подметались, в домах не было ни окон ни дверей. Казалось, не сегодня завтра здесь все зарастет кустарником. Это была, сказали нам, та самая деревня, которую мы искали. Мы проехали в центр. Все население, возможно человек сто, поджидало нас в тени двух больших фиговых деревьев.
Деревенские жители стояли полукругом. Незамужние женщины с одной стороны, пожилые и старейшины – с другой. Между ними размещались три сдвинутых для пикника стола. Наш выход из машин сопровождался дружными аплодисментами – ведь приезд людей из ООН означал возможность мира!
Мы пожали руки всем, кто хотел пожать руки, и сели за стол. Нас продолжали внимательно разглядывать. Все хотели посмотреть на иностранцев. И мы хотели посмотреть на них. Эти “этнические меньшинства” выглядели как кхмеры и говорили на кхмере, как и все остальные в Камбодже, с кем мы общались. Вот что их действительно отличало от других, так это то, что все они задыхались от кашля. Его отрывистый и сухой звук являлся сопровождающим фоном любого разговора. У некоторых детей были безжизненные жесткие волосы – следствие витаминной недостаточности. У некоторых взрослых были серьезные проблемы с глазами и зубами, но у всех было по четыре конечности, что не совсем обычно в Камбодже.