Кроме парома на ту сторону перебраться можно было на лодке. Паром ходил редко, ожидая, пока соберутся подводы. Людей переправлял на просторной весельной лодке Федя Босява, безногий инвалид.
В те времена еще живы были задонские хутора. Стояли друг подле друга Березов, Рубежный, Липо-Лебедевский, Каменнобродский, Мостовский, Терентьев – словом, нужен был перевоз.
Позднее, когда появились моторные лодки, перевозчики хорошо зарабатывали. Техника: дернул шнур стартера, взревел мотор, крутая волна под скулою лодки – помчался. По рублю с носа в один конец. Это уж деньгами новыми. Сколько платили Феде Босяве, я теперь не помню. Наверно, копеек двадцать старыми деньгами, а может, пятьдесят. Но уж, конечно, не больше полтинника.
Платили, выдавался билет – все чин чином, предприятие государственное.
«Перево-о-щик!! Перево-о-щик!!» – кричали с той стороны днем и ночью.
Федя Босява жил все долгое лето тут же, на берегу, в землянке. Землянка – для непогоды, обычно же спал он в лодке, на просторной корме, или на берегу, возле огня. У входа в землянку тлел костерок ночью и днем.
Федя-Босява в поселке известен был каждому: для взрослых – не больно путевый калека, перевозчик, для детворы – царь и бог речной, в руках которого лодка. Федя Босява восседал на корме, у руля, предоставляя весла пассажирам или ребятам постарше, из тех, что крутились возле него. Для них – удовольствие сплавать на ту сторону да обратно. Тяжелые весла, большая лодка для подростков были трудны, и потому гребли по двое. Новичкам Федя подавал с кормы команду:
– Р-разом… Р-разом… Не спеши!.. Р-разом! Р-разом! – И хвалил: – Молодцы… Моряки Черноморского флота…
Это была высшая похвала. Сам Федя воевал на Черном море, и ноги там потерял, и во хмелю певал нередко песни морские:
Последний моряк Севастополь покинул,
Уходит он, с волнами споря…
Были у Феди верные друзья, ребята постарше, почти парни. Они и гребли в одиночку, и лодку он им доверял перевозить ли, рыбачить ночами.
Федина лодка, землянка, костер возле нее были для них вторым домом. Ребята вырастали, уходили, появлялись новые. Но порою ночь напролет сидел у Фединого костра молодой краснофлотец или курсант в бескозырке, а то и морской офицер при кортике.
А мы, ребятня зеленая, крутились у переправы, у лодки Фединой, у костра и мечтали скорее вырасти, чтобы сесть за весла.