Щукам теперь везет. И щукам, и окуням, красноперкам. Мы выпускаем их. Плывите, радуйтесь жизни. Нынче ваша пора.
Мотор «Ветерок», неслышно постукивая, несет нашу лодку от вентеря к вентерю. И вот уже позади просторные полои-разливы, тенистые коридоры стариц да протоков. Выбираемся на озерную ширь, идем к катерам. Чуря, развалясь на носу лодки, сладко подремывает.
Старик встречает нас, слушает речь об улове, принимает линей.
– Заделай жареху, старый, – просит Чуря. – Заделай линька…
Жареный линь… Мелкую чешую не чистят, лишь промывают. На горячей сковороде в шкворчащем масле золотые чешуйки спекаются, и мясо линя томится в красноватой поджаристой корочке, в своем жиру. Разломишь – сладкий пар в лицо, корочка хрустит, нежная, протомленная мякоть сладко щекочет язык и небо. Ешь – не наешься.
Низкий столик на палубе, скамеечки круг него. Припекает солнце. А вокруг – вода, зеленое займище, задонские крутые холмы – тоже в зелени, дальше – небо; и справа – синие речные разливы, зеленая луговина тянется далеко-далеко. И там, возле песчаных бугров, сизых и рдяных от вербовых зарослей, там пасется скотина, вблизи от летних базов.
Тишина. Безлюдье. Одни лишь птицы. Ленивые цапли. Крикливые чайки да крачки над водой; черное воронье – в тополях; там же, в прозрачной еще листве, желтым огнем иволга мелькнет, далеко слыхать ее протяжную песнь. Посвист куличиков, селезня осторожное кряканье в камышах; там же – плеск, шуршанье – рыбий бой. Над водой, над зеленой землей, над миром царствует час весенний.
Отобедали. Чаю напились. Я мою посуду. Старик дремлет, прислонившись к горячей стенке кубрика. Чуря дымит сигаретою, рассуждает.
– И правильно сделал, что не поехал. Вчера бы напился, как свинья. Утром – то же самое. Вот и весь праздник. А я лучше на буднях съезжу. В баньке попарюсь, к матери схожу, может, в кино…
– С чернявой?.. – усмехается Старик. – Это чья?
– Воспиталка, – отвечает Чуря со вздохом. – В детском саду работает. Хорошая девка. Да как-то нажрался я… – морщится он.
– Вот ты в кино с ней сходи, культурно… – учит Старик. – Она – девка видная.
– Да, – соглашается Чуря. – Надо пригласить. По трезвяку. Она пьяных не уважает.
– Значит, хорошая девушка, – одобряет Старик. – Вот и прислонись к ней.
Неспешно течет беседа.
И вдруг явственно доносится крик. Он летит от Задонья, с холмов.