Сергей вздохнул и огляделся. За столиком, находившимся возле сцены, компания из десяти человек что-то бурно отмечала. Вероятно, для них громко включили музыку, и она била по барабанным перепонкам, раздражая и мешая сосредоточиться. Откуда ни возьмись появился аниматор в пошлом костюме Микки-Мауса и стал крутиться не только возле компании, но и около других столов, в том числе и их. Официант принес бокалы на тонких ножках, слегка запотевшие, и отец виновато посмотрел на Сергея:
– Извини, но я заказал шампанское. Сегодняшний день – не для минеральной воды.
– Вы решили, что я буду с вами пить? – усмехнулся Ивашов-младший. – Значит, погорячились. Говорите, что вам от меня нужно, и я пошел. У меня еще дел по горло.
Аниматор крутился возле них, будто стараясь подслушать, о чем они говорят, и Олег Григорьевич торопливо зашептал:
– Подожди, сейчас он уйдет, и я все скажу.
Микки-Маус удалился, размахивая руками, Олег Григорьевич взял бокал за тонкую ножку и, приглядываясь к золотистому цвету шампанского, произнес:
– Давай все же выпьем. Ты расслабишься и выслушаешь меня. А сейчас у тебя такой вид, будто я посадил тебя в клетку с тиграми.
– Я же сказал: пить не буду, – повторил Сергей. – Хочешь – говори, не хочешь – я уйду.
– Хорошо. – Ивашов-старший поставил бокал и потянулся к сыну, но тут зазвучала восточная музыка, и откуда-то выпорхнула девушка в восточном костюме, прекрасная, как героиня сказок «Тысяча и одна ночь», и, подскочив к столику отца и сына, начала умопомрачительный танец живота. Микки-Маус старался повторять ее движения. Девушка была так хороша, что на минуту Сергей забыл о ненависти к отцу и восхищался каждым ее движением. Когда музыка внезапно оборвалась и прекрасная Шахерезада скрылась за кулисами, он повернулся к отцу.
– Ну, я тебя слушаю.
– Сережа, несмотря на все, что произошло, ближе, чем ты, у меня нет человека, – начал Ивашов-старший. – Если со мной что-то случится, я не хочу оставить тебя ни с чем.
– Ах, вот оно что… – Сергей встал так резко, что на столе звякнули приборы. – Дорогой так называемый папа, вы не знали меня восемнадцать лет, и я от этого не умер, хотя только с годами понял, как была права мама, не желавшая нашего общения. Вы предали нас, а предательство – страшный грех. Теперь вы хотите купить мое расположение, но мне ваши деньги не нужны. Оставляйте наследство очередной жене, которая ради него и вышла за вас. Я же не возьму ни копейки.