Задумчиво сидеть в машине,
холодный кофе целовать,
покуда проступает иней
на мачтах ЛЭПов – благодать!
О Боже, Боже Пантократор,
как все-таки прекрасна Русь! —
морозы, – и сдох аккумулятор,
и нынче точно не прорвусь!
И свет какой-то синий-синий.
Когда еще в твои глаза
случится заглянуть, Россия?!
Темнеет лесополоса.
Поля простые, как мычанье.
Заветный полуоборот
ключа – и теплое урчанье
послышится вот-вот, вот-вот.
Но ни черта! И минус тридцать!
Снега по обе стороны.
Не выпало в пути разбиться —
ну что ж, замерзну у страны
за пазухой. Залиты свечи.
Нам, Муза, кажется, кранты.
Я говорю тебе: «До встречи!»
А ты, что говоришь мне ты?
А помнишь, как всё начиналось?
Июнь, одиннадцатый класс
пятидесятой школы. Нас
грядущее едва касалось.
Все хорошо, как никогда.
Мы многого с тобой не знали,
когда вручали нам медали
и выпускали – в никуда.
И вот я – здесь! А ты – уйди!
Не тронь небритого овала!
Что было видно впереди
тому, кому ты диктовала:
«Израиль, армия, узи»?
И Грибоедова убили —
а я Урюпинска вблизи
сижу, курю в автомобиле,
и замерзаю медленно,
и мысленно с тобой прощаюсь,
но все равно, но все равно
к тебе одной лишь возвращаюсь.
Не жду советчика, врача,
техпомощи на этом свете,
скороговоркой бормоча
слова бессмысленные эти:
До Черной! – будь моим Данзасом! —
гони! – и даже Далем будь!
Арендтом! Золотым запасом,
серебряным – каким-нибудь! —
решительно и бесполезно
под чуждым небосводом! И —
разверзнется над нами бездна
и засверкают фонари.
06–11.09.2013