— Ептвоюмать, Рада… — Савелий тяжело выдыхает. — Ну сколько можно?
Сердце тук-тук-тук. Вспыхиваю как спичка и тут же догораю. Ладони чешутся от волнения. Есть секунд пять, прежде чем он разозлится, поэтому начинаю тараторить:
— Теперь я абсолютно уверена, это не мираж. Помнишь того Северянина, Давида Литвинова? Господи, он просто копия внешне. Нет, я понимаю, что это не может быть он. Никак не может.
— Умница. Хоть на этом спасибо.
Черт. Вдох-выдох.
— Я сейчас в Москве, встречалась с Литвиновым лично по поводу продажи отеля.
— Дважды умница. Тебе пора избавиться от «Залива», в идеале как можно скорее.
— Ты бы не мог узнать про него что-нибудь? Я подумала... нам ведь ничего неизвестно про семью Адама. Может, у него есть брат?
— Какая разница?
— У меня нервы в клочья. Всю ночь не спала, искала информацию. Ее, правда, мало. Но кое-что я тебе отправлю.
— Рада-Рада. Девочка, ну сколько же можно? — Разочарование в голосе Савелия ранит.
— Проверь, окей? Посмотри фотки сам. И... запиши меня к психиатру. Я готова сходить. Помнишь, ты намекал усиленно? Я на все готова, только не бросай в беде.
Он вздыхает.
— Ростислав не скажет, что я снова вмешиваюсь?
— Не скажет. Я буду обязана.
Закончив приготовления, я протягиваю первую бутылочку Ярославу, вторую вручаю Роме. Тот категорично отказывается.
— Бери. Ну же, Ром, Ромка, надо позавтракать. Ты же нервничаешь как раз из-за голода. Малыш... Ромочка-а-а. Ар-р! Бери, а то Ярику отдам!
Рома вцепляется в бутылку так, словно она стала золотой, и я смеюсь.
— Савелий, прости, твои крестники завтракают.
— Представляю себе. — Он наконец-то улыбается. Голос звучит практически ровно: видимо, с разминкой Исса закончил. — Хорошо, Рада, я узнаю про этого бизнесмена все, что смогу, и перезвоню. Но даже если он и родственник какой-то, ты уверена, что хочешь родниться? Непонятно, что там за человек вообще.
— Я должна убедиться, что не потеряла рассудок. Потому что вчера мне показалось, что уже. Как же он похож! Безумие.
— Ты опять меня пугаешь. Ладно, я скину контакты врача, обязательно сходи.
Ромка чуть не роняет бутылочку, и я, наученная опытом, ловко ее подхватываю. Возвращаю сыну и улыбаюсь, убирая с его лба чуть влажные волосы.
Наверное, так думает каждая мамочка, но я руку дам на отсечение, что мои дети самые красивые в мире. На них буквально невозможно налюбоваться. Все остальные пункты мы с Адамом завалили, однако в этом вопросе определенно постарались.