Снова в дребезги.
- Кого?
Я поворачиваюсь к нему и смотрю в глаза.
- В последнее время я так сильно по нему скучаю, что он мне всюду мерещится. В разных людях. Как будто живой, здоровый.
Это уже слишком. Я опускаю глаза. Напрягаюсь. Мешкаю.
- И что бы вы сделали, если бы он оказался вдруг жив?
Меня мгновенно швыряет в пот, и хватаюсь за горловину своей футболки. Тяну в сторону. Какая же жара.
Невыносимо.
Давид касается пальцами моего подбородка. Неожиданно. Как-то особенно резко и навязчиво.
Я сильно вздрагиваю всем телом.
Каждую клетку пронзает током, в мозг, как кинжал врезается мысль: «Адам делал точно также». Никто в мире больше не считает эрогенной зоной подбородок, самая идея этого какая-то чушь.
При этом на целую секунду я откликаюсь каждой клеточкой.
Задерживаю дыхание, резко вскидываю глаза, чтобы увидеть голод в глазах Северянина.