– Ба, сам Гринёв! – передразнил я. – Ладно, Гринёв, служи верно кому присягнёшь… И помни, брат, пословицу: береги платье снову, а честь смолоду…
– Не паясничайте, Безруков!
– Иногда становишься паяцем и не желая этого… Сажин, не будете же вы убеждать меня в том, что не приготовили для избирателей верёвку и всё такое?
– Господи, какую верёвку? Мы технического кандидата выставляем…
– А Гулевич знает?
– С ним это не обговаривалось…
– Что ещё он не знает?
– Не знает об издании липового приложения «Человек и закон»…
– Чёрт возьми, это всё, что вы приготовили?
– Не чертыхайтесь! Надо будет, мы и юридическую войну начнём… Снимем с дистанции любого. В общем, обойдёмся без Гулевича. Нам не нужны ни его советы, ни его чистоплюйство.
– Это почему же?
– Потому что наш закон – Прицыкина… Скажите, что вас, собственно, удивляет?
– Ничего не удивляет. Вы действительно оправдываете свою фамилию… Вы всё мажете сажей…
– Ну, не смешите!
– А вы не смейтесь, Евгений Борисыч… Есть одна старинная легенда… Свергли новгородцы идол Перуна в Волхов, а он, проплывая мимо моста, бросил на него палицу… Бросил, значит, и выкрикнул: «Вот вам от меня на память!» И с тех пор сходились новгородцы с палками на мосту в урочное время… и бились люто, насмерть.
– Высоким слогом всё можно опошлить, – окрысился вдруг Сажин. – Ещё этот ваш Достоевский говорил…
– Вот и не опошляйте!
– Вы это всё к чему?
– Да к тому, что впали в морок мы под Перуновым заклятьем… Только вот не мост через Волхов его арена.
– Неужели?.. А что же?
– Вся Россия… Да, вся Россия, оказавшаяся на распутье.
– И вы, конечно, витязь…
– Может, да, а может, и нет. А вот вы ради светлого будущего, пожалуй, и ближнего задушите…
– Вас послушать, так и зло предсказуемо, и добро парадоксально, – вновь притворно улыбнулся Сажин. – Оставьте эти свои яркие и удачные формулировки. Мы должны объединить усилия, чтобы выиграть избирательную кампанию. В конце концов, сам Александр Иваныч просил об этом…
– К тому же выборы – это ведь своего рода… Как бы это сказать?.. Хм, это – война, – уставился на меня бесцветными глазками Гринёв.
Он впервые вмешался в спор, который начался даже не этой ночью. Он начался с того момента, когда мы с Сажиным окончательно разошлись во взглядах. Он невзлюбил меня, я – его.
Гости нахохлились. Они бы клюнули меня, будь у них клювы.