Меж тем как верную выводят свору,
Меня всё держит сладостный мотив.
Вот здесь, на берегу у вод лазурных
Сражался я как верный ваш боец,
Пока не пострадал от стрел амурных,
Что, в грудь войдя, сожгли меня вконец.
Но Шамбери призвал меня сегодня,
Хоть нет пера бессмертного того,
Что воспоет по милости Господней
Сей Рай чудесный счастья моего.
Когда приеду, с радостью в избытке
Меня обнимут, обласкают все,
Покажут достопамятные свитки,
Что не подвластны времени косе.
Де Батендье, что с бравой шуткой дружит,
Взовьет цветник изысканных словес,
Ламбер, кому сама Паллада служит,
Заговорит – как Цицерон воскрес.
Все соберутся, и Пиньона гласом
Прольется стих из давешних времен,
Что будто порожден самим Парнасом,
Иль сплел его бессмертный Аполлон.
Но, ах, в глазах красавицы жестокой
Мне вновь сверкнет пленительный тиран.
Как жалок тот, кто от красы высокой
Надеждою несбыточной не пьян!