«На бой кровавый,
Свя̀тый и правый,
Марш, марш вперёд,
Рабочий народ!»
* * *
– Мсье пел по-польски?
Рядом с ним шла девушка лет примерно семнадцати-восемнадцати, яркая особой, южной красотой, выдающей уроженку Прованса или Лангедока. Волосы цвета воронова крыла рассыпаны по плечам, пёстрая, как у цыганок, юбка, красная шёлковая косынка на шее. В руках – холщовая сумка, в которой при каждом шаге громко позвякивало стекло.
– Там лекарства, – пояснила незнакомка, перехватив его взгляд, – марлевые бинты, корпия, мазь для компрессов, нюхательная соль, бутылка рома и склянка с лауда́нумом, – это спиртовая настойка опия. Отец советует её для облегчения боли.
– Ваш отец врач?
– Аптекарь. Он научил меня делать перевязки и ухаживать за ранеными. Я даже пулю смогу вынуть, если не слишком глубоко засела. Сам-то отец дома – он боится стрельбы и не показывается на улице. Он и меня уговаривал никуда не ходить, но я уже не ребёнок, и сама решаю, как мне поступать!
И улыбнулась так ослепительно, что прапорщик забыл и о пушечном громе, то и дело накатывающемся издалека, и о вооружённых людях вокруг, и даже о загадочном происшествии в лавке букиниста. Хотелось, чтобы прекрасная, незнакомка и дальше шла рядом и говорила, неважно о чём…
– Так вы знаете польский язык? – спросил он невпопад.
– Нет, мсье, откуда? Это всё один мой близкий друг, – девушка чуть заметно вздохнула, – Он был в Польше, сражался с ужасными казаками русского царя. Оттуда и привёз песню, только пел её по-вашему.
Она так и сказала: «terribles cosaques du tsar russe». Коля вспомнил, как студенты-поляки рассказывали о подавлении Январского восстания, о жестокостях, творимых на польской земле отцами и дедами этих казаков. И как пели «Варшавянку» – а он, восторженный юнец, пытался подпевать, пытаясь угадывать слова на чужом языке.
Похоже, собеседница уже записала его в го́норовые обитатели Речи Посполитой! И как теперь признаться, что он никакой не поляк, а совсем наоборот – соотечественник тех самых «terribles cosaques», душителей польских вольностей?
«Но позвольте, последнее польское восстание было лет пятьдесят лет назад! Сколько же лет её «близкому другу»?
Желая избавиться от чувства неловкости, он попробовал сменить тему:
– А ваш друг – он тоже здесь?