Сменщик Аким – Картузов восхищался родителями мальчика, давшими такое звучное и редкое имя отпрыску – уже открыл прокат и ждал Максима, чтобы передать смену. Вообще-то раньше они менялись по вечерам, но после неудачной попытки ограбления во время пересменки, стали меняться утром.
Аким был исключительно молод – всего двадцати лет от роду, активен, подвижен, улыбчив и хорош собой: высокий, стройный, с черными, как смоль волосами, большими кофейно-карими арабскими глазами и правильными, разве что слегка женственными, чертами лица. Мама его была местной, а папа болгарином, оставшимся в Ленинграде после учёбы и давшим сыну достойное воспитание. Учился Аким заочно в универе и Максима Андреевича безмерно уважал, невзирая на его слабости, о которых догадывался. Они любили поговорить «про жизнь» и радовались общению.
– Привет, Акиша! – поздоровался Картузов, входя в помещение проката.
– Что за фамильярности, Максим Андреевич, – Аким, улыбаясь, протянул руку. – Амикошонство вам явно не к лицу. Здравствуйте, как поживаете?
Он по-молодому дурачился, не упуская возможности попрактиковаться в хороших манерах, которые почерпнул из книги рекомендованной Картузовым.
Макс вспомнил, что Акиму не нравилось это его «Акиша».
– Извини, брат, забыл. А ты растёшь!
– А то, – самодовольно улыбнулся Аким. – Вашими молитвами, Максим Андреевич!
Картузов множество раз просил Акима быть с ним запросто, на ты и звать Максимом либо Максом, но тот, из внутреннего уважения противился и обращался по имени-отчеству на вы.
– Ну, рассказывай, что тут у нас плохого за неделю? Чем расстроишь?
– Да всё в порядке, Максим Андреевич, никаких неприятностей, всё как обычно. Хозяин кассеты новые позавчера подвозил. Замена тех, что не вернули и новинки. Всего тридцать четыре штуки. Сегодня ещё подвезёт. Проверил журнал и квитанции, всё пересчитал. Рутина, одним словом.
Кассеты регулярно не возвращали, оставляя залог в кассе. Дело в том, что новая кассета в ларьке стоила 120-150 рублей, да ещё неизвестно какого качества плёнка и сама запись. А в прокате все кассеты были немецкие, записи только на пятёрочку, за исключением разве что самых свежих фильмов. И залог за новенькую кассету составлял сто рублей. Оттого и популярность заведения росла, а постоянных клиентов прибывало. Хозяева работали на совесть, на лоскуте не кроили. Учитывая, что чистые кассеты они брали оптом по семьдесят рубликов и сами занимались записью, то трудились уж конечно не в убыток.