Ученики обычных школ оставались в своем стойле допоздна: после собственно уроков у них были так называемые самостоятельные занятия. Зайдя во двор, я увидел, как несколько мальчишек тяжело подпрыгивали на батуте – словно кто подбрасывал вверх-вниз мешки с мусором. Ни один не пытался не то, чтобы сделать сальто или перекат, а даже прыгнуть выше, чем на полметра. Ещё два парня сидели на беговой дорожке и одновременно нанизывались на колоссальный багет с начинкой – с двух его концов – а в перерывах глуповато посмеивались над друзьями. Вот кому точно витаминов недодают.
Я ожидал, что вот-вот в прицел моих глаз попадет фигурка Ви, но не нашёл её во дворе и побежал внутрь. Школьники сидели в коридоре на диванах и прямо на полу, корча мне рожи, словно им было года три.
– Вильгельмину Хейсс видел кто? – спросил я.
– У… нет… – отозвался мой сопливый знакомец, смахнув рукавом гирлянды из-под носа. – Сегодня не было, вчера не было. Ой, кажется, я тебя знаю!
– Почему не пришла? Заболела?
Сопливый развел руками. Понятно… Остается дождаться директора. Вот он, кстати. Улыбка прилипла к лицу, а взгляд – как у нашкодившей собаки в ожидании взбучки.
– Мистер Линдон! Какая приятная встреча! – протянул он слащавым голосом. -Я ж говорил: можно просто Герион.
– Конечно-конечно! Смотрю, вам у нас понравилось!
– Не очень, – честно признался я. – Но я хотел бы кое-кого видеть, если это не против правил.
– Вы про Вильгельмину Хейсс?
Я кивнул.
– Мне жаль, но она больше здесь не учится. Её перевели в другую школу – поближе к дому, – сказал мистер Хиссер.
– Где она живёт? Как с ней связаться? Вы же знаете, да?
– Этого я сказать не могу, – ответил директор, отстраняясь от меня. – Информация конфиденциальная.
– Что это значит?
– Что она никому не может быть передана – без согласия Вильгельмины, её родителей или решения суда. Таков закон.
– Вы лжёте.
– Не верите – могу показать. Или спросите мистера Линдона.
– Тогда это какие-то людоедские законы…
– Лучше такие, чем никаких вообще – с возрастом вы это поймёте.
– Ладно. А если я попрошу вас им позвонить, и они дадут вам разрешение?
– Тогда я с вами сам свяжусь. А теперь, если позволите, мне нужно вернуться к работе. Захотите выйти – нажмите на воротах код: пять-семь-два нуля – четыреста четырнадцать.
С этими словами директор направился своей походкой богомола в кабинет, а я остался на месте, сверля глазами собственное отражение в зеркале; мне вдруг показалось, что я стал ниже ростом. Что если Хиссер соврал, и Вильгельмину перевели не родители, а представители властей – за общение со мной (хотя что во мне такого?), недопустимое поведение или какие-то прегрешения её семьи? Эти говенные витамины, которые должен был пить каждый, вспомнились мне снова; уверен, химический анализ покажет чертовски интересные вещи.