Первые недели были самыми тяжёлыми в её жизни: бедняжке казалось, что огромная масса воды непременно найдёт трещину и проломится сквозь стекло, металл и мицелиум, круша и сминая все вокруг – только потому, что Пандора здесь. Либо стену подводного комплекса протаранит взбесившийся кашалот, либо советский военный корабль уронит поблизости глубинную бомбу, после чего спикер коммунистов, с трудом скрывая ухмылку, заявит на весь мир, что инцидент был следствием технической неполадки. Откуда, мол, нам знать, что на дне был секретный объект крупной транснациональной корпорации? Он же, мать его, секретный!
Чем глупее какая-то идея, тем упорнее она сопротивляется доводам разума. Около месяца каждый подозрительный звук в ночи заставлял Пандору включать свет. Ей было страшно находиться в комнатах с прозрачным потолком, над которыми скользили в свете прожекторов медленные, длинные, а подчас – совершенно гротескные тени морских существ. В негромком гуле вентиляционных систем ей мерещились звуки океана, хотя услышать их, не включая специального устройства в жилой комнате, было нельзя. Между тем, эти звуки не были плодом её воображения и транслировались по комнатам не просто так, а для того, чтобы вновь прибывшие обитатели станции быстрей привыкли к новому дому и ощутили себя «подводными существами». И это работало.
Кончики её пальцев были ледяными. Удары сердца отдавались в горле, точь в точь как перед защитой диплома. Проворочавшись в кровати два часа, посвятив полтора чтению и ещё минут двадцать полюбовавшись танцем пятнистых скатов в аквариуме, киберпсихолог встала, убрала за уши непослушные тёмно-рыжие кудри, набросила на обнажённое тело тёмно-лиловый халат и поднесла к губам запястье, вокруг которого змейкой обвивался гибкий металлический браслет.
– Фиксировать и отмечать эмоции Тени мы пока не в состоянии. Аватар и голосовой симулятор отображают лишь то, чем он согласен с нами делиться, но у меня сильные подозрения, что номер шесть, он же Тень, является намного более удачной копией своего «оригинала», чем хочет выглядеть. Если честно, меня беспокоит то, что будет с ним дальше, когда мы всё-таки доведем технологию до совершенства. Сколько в электронном интеллекте должно быть от человека, чтобы мораль и закон стали его защищать?..