Фонарь светил ей прямо в лицо. А лицо ее было бледно и чуть запрокинуто вверх… К тебе, Малыш, И ты с дрожащей суетливостью запоминал ее черты.
Черные волосы – спутанные и, кажется, в крови. Маленькие губы, чуть искаженные болью. Зеленые глаза, близко и нигде.
– Пусти, мне больно.
Какая-то отрешенность оседала на ее бледненьком личике. Малыш вздрогнул, очнувшись, и сообразил, что до сих пор сжимает в ладонях ее плечи. Он рывком убрал руки и сказал:
– Ладно, я дурак.
Девчонка застегнула верхнюю пуговицу на рубашке и продолжала глядеть прямо на Малыша.
Пришло ощущение… Наверно, такое бывает рано утром, когда открываешь окно и где-то далеко-далеко слышишь гудок уходящего поезда.
Тебе придется уходить по путям. Тебя закопают, правда.
Нарастала дрожь. Малыш прокашлялся.
Я кофе хочу. И никуда не собираюсь уходить.
Ты псих?, – спросила она строго и серьезно.
Нет, – откликнулся Малыш, и неожиданно для себя выдал,
– Просто я служил в десанте и не люблю, когда кричат за заборами.
Я не кричала – легонько склонила голову к плечу, волосы ссыпались с каким-то ощутимым шелестом – Я его ножницами поцарапала.
Какими ножницами? – Малышу вдруг стало весело.
– Маникюрными. Вот – и она, застенчиво улыбаясь, протянула к нему крохотную кукольную ладошку, где лежали серебристые маникюрные ножницы.
Глаза в глаза.
Неприкасаемо и безотрывно, горячо и сухо, как будто светящийся туннель соединил вдруг тебя с ней и с каким-то новым миром, в который тебе предстояло войти, открыв лишь ©дну маленькую дверь.
И ты всегда знал, как это будет. Как захочется бежать д^ тех пор, пока силы не покинут тебя. А потом упасть, закрыть глаза и остаться.
– Холодно, – сказал Малыш. – А тебя я не держу. Совсем.
Ты хотел хлопнуть ее по плечу, но на полпути остановился, неловко как-то усмехнулся и сунул руку в карман. Осторожно. Как обожженную.
Развернулся и пошел. Медленно, уверенно и так… независимо. Она подбежала и схватила Малыша за рукав:
Ты будешь их всех бить?
Нет, целовать, – бросил Малыш, не останавливаясь. – Сколько
тебе лет, без брехни?
Восемнадцать, – вздохнула она. И пошла рядом.
Но властвовал над миром ветер. И приносил он людям боль. Странную и зовущую. И поднимали люди лица, заспанные и ленивые, и ловили сухими губами ветер, и слышали они голос, называющий их по именам. И узнавали люди этот голос, и горький ком застревал в горле, и видели люди ржавые холмы и цепочку скалистых гор на горизонте, и холодную долину, где были они когда-то.