А после похорон, когда наконец смогла Гризельда оторвать лицо от отсыревшей от слез подушки, когда пообвыклась в мире, лишенном бабушки, настолько, что нашлись силы думать о чем-то, кроме своего горя, узнала она, что Вольга из замка Дракенцан ушел. Ах, нехорошо получилось!
Ночь была у Гризельды. Одна ночь, чтобы найти в городе молодого сероглазого парня с седыми волосами или собраться в дорогу, дабы настичь Вольгу в пути. Кроме как на Окаян ему идти некуда, а из Лагейры к морю одна дорога.
Расчет верным оказался или удача Гризельды была в тот день велика, но не успела правнучка Берканы зайти в трактир подле городских ворот, где собиралась ждать рассвета, как тут же в углу серебряные волосы и серый плащ заприметила. Вольга! И на дороге догонять не придется. Но как подойти к незнакомому, как заговорить?
Гризельда устроилась за столом так, чтобы видеть Вольгу. Кажущийся заспанным, но на удивление проворный трактирный слуга, не дожидаясь заказа, поставил перед девушкой кружку с пивом. Бабушка почему-то любила это кошмарное пойло… Был даже особый человек, время от времени покупавший в городе для императрицы бочонок-другой. Напоминало ли пиво Беркане о юности, о том трактире в портовом окаяновском городе, у порога которого начала меняться ее жизнь?
Тяжелая мокрая кружка чуть не выскользнула у Гризельды из рук. Встреча в трактире! Вот он, повод начать разговор! Подойти к Вольге, спросить, помнит ли он Хофенштадт… Ведь он не мог забыть!
…Капюшон скользнул назад, открывая волосы. Гризельда вскинула руки – поймать, вернуть назад, но тяжелые рыжие пряди, радуясь неожиданному освобождению, уже скользили вниз по плечам, к поясу, почти до колен.
Кто-то больно дернул за рассыпавшиеся волосы. Вокруг грубый глумливый хохот.
– Эй, красотка! Так ты мне нравишься гораздо больше! А если избавить тебя и от других одежек?
Хищные руки больно стиснули талию. В лицо – удушающая волна чужого гнилого дыхания. Трактирщик равнодушно отвернулся. Купеческие семейства глядят с осуждением. Один из почтенных пробормотал что-то о «непотребных девках, совсем совесть утративших». Звон порванной струны.
– Отпусти девушку.
– Ты чего, паря? Для себя присмотрел? Так идем с нами, мы и с тобой поделимся.
– Отпусти девушку.
– Да пошел ты…
Последовала непристойная переделка боевого клича смоленов «Заграт!»