И в женщинах мы опыт ценим,
И покупаем сыр с душком.
Болтаю. Масса отступлений,
Без костяка, – почти филе.
Так прыгать может только гений
Или блоха навеселе.
Идут тем временем два друга.
Как вдруг: неловкий взмах руки! —
Мяч, кем-то срезанный из круга,
Попав в лицо, разбил очки
Герою нашему. (Ура!
Завязка есть. Давно пора.)
Толпа сбежалась: ахи, охи.
– Врача! Скорее! Где вода?
Ведь люди в принципе неплохи
И сострадательны всегда.
В тревоге суетился Миша:
«Сережка, больно? На, промой».
А тот, весь этот гам заслыша,
Шепнул: «Давай быстрей домой.
Оправу подбери. Дай спрячу».
– Нет, нет, спасибо, не хочу.
Какой Филатов? Я же зрячий.
Конечно, я схожу к врачу.
Момент удачный. Смелый ход.
Ввожу я героиню. Вот:
К ним подошла… Я не уверен,
Что в ямбах описать ее
Смогу. Ямб отслужил свое.
Его бывалый блеск потерян —
Тот, прежний, пушкинских времен.
В употребленьи частом он
Потерся, стал слегка небрежен,
Хотя и был-то не изнежен.
Чуть что – припомнят ненароком:
Ага, «мой дядя»! Или так —
Старо. Ишь затянул чудак:
«Служил Гаврила хлебопеком».
Сверну-ка с торного пути.
Исконно-русский слог, прости.
Прости, но измена размеру
Оправдана.
Как ни крути,
Ведь это безумье почти, —
Одну сохраняя манеру,
Описывать трактор, к примеру,
И девушку лет двадцати.
Во всех ее прелестей сумме
(не правда ли, сочный жаргон?).
Тем более в пляжном костюме.
Ни сальность, ни ханжеский тон,
Всегда неуместные, явно
И тут не помогут. —
Она
Была, несомненно, забавна,
Растерянна и смущена.
Как лист, каждый нерв трепетал,
Что свойственно тонкой натуре,
А внутренний голос шептал:
«И надо же было мне, дуре!»
Вот образ! Донельзя приятно.
Но сам же себя побраню:
Пока еще вряд ли понятно,
Куда и зачем я клоню.
Сюжета ведь нет и в помине.
Прогнулась центральная ось
Рассказа.
Лицо героини,
Как будто на серой холстине,
Пятном водяным расплылось.
Признайтесь, хотите портрета?
Извольте.
Портрет для поэта
Предмет совершенно нетрудный.
Но – скромность!
Он будет погрудный.
Нет,
даже до плеч,
волосами,
увы, не прикрытых.
До плеч!
А ниже допишите сами.
Поэт ведь обязан беречь
Морали священные нормы.
Риск, правда, совсем невелик:
Как ни соблазнительны формы,
Останутся плоскими книг
Страницы.
Хоть пользуйся лупой,
Хоть сквозь поляроид гляди,
Хоть вечно их взглядами щупай,
Хоть пальцем по буквам води, —
Все зря.
Стоп.
Фантазии призму
Нельзя применять никогда.
Иначе случится беда: