) – бюро райкома партии со «строгачем» сняло с директорства сладострастника, – и пришлось ему на селе директорствовать; правда, там – пошел ему таки мой урок впрок! – отличался как раз организацией в школе общественности, раза два встречались потом ему похвалы в краевой газете… (В конце сентября 55-го Бутовец, дела уже передав директрисе Бевз, выходя последний раз из кабинета директора, – меня в конце пустого коридора второго этажа (шли занятия) заметил, с расчувствованным лицом пошел мне навстречу, – руку мне крепко на прощанье пожал, с чувством сказал: «Юрий! Как начали – продолжайте!»… Ну, и получается так: как начал – так и продолжаю)
…
Затем в 56-м размолвка «малая» с приятелем, меня в двухмесячный поход зазвавшим, – из-за защиты руководителя похода Ляшка: – тому 56, нам по 16: «зажимал» по мнению, понятно, постоянно голодных в тяжелом походе ребят сахар, чай всё казался не сладким; – я положение с нашими финансами наравне с Ляшком знал (сам и помогал деньжата в четырех местах «вышибать»), – и вообще уважал партизана в младости, – с молодняком, нами,
в 56 своих таскавшегося (дневник того похода давно обработан, шесть уже лет ждет публикации); Юра Засорин, физорг школы (ф.11, справа, слева я; ф.12, в центре) – присоединился к ворчуну Ереме в травле Ляшка, – чего не простил ему я… и 20 лет спустя (ф.13, я сижу слева, Ефрем Гавр. Ляшок – справа), не поговорил даже на вечере встречи одноклассников; он – уже каперанг, командир подлодки Боевой Части; давно – что не подошел – покаялся… – Юра, встрече с тобой буду очень, очень, очень рад! Прости меня…
Далее… в того же 56-го конце и 57-го начале аж два весьма передряжистых противостоянья: с отцом сначала… Отец-бедняга, сильно страдавший в начале каждого из моих младших классов моими трояками – из-за врожденного нелюбоначалия (потом училки мои способности распознавали – в конце года каждого неизменно лист похвальный и книга с надписью в награду), – уже гордился моими успехами в старших классах, хвастал: меня «тянули на медаль», – но я, дурак, объявил в ноябре, что «в институт» не буду сразу поступать, – а пойду в работяги!.. Здесь долго, сложно почему – объяснять – там и сям дальше, – в подробностях в школьного моего дневника издании… «Ты убил отца!», упрекала в слезах мать… Но как я мог кому-либо тогда сказать – слишком экзотика: