Иоанну было непонятно, то ли Елисавета спросила его, то ли разговаривает сама с собой и он молчал.
-Что ты всё время молчишь? – Слегка толкнула она его в бок, – ответь мне.
-А я откуда знаю, – прошептал опешивший Иоанн, – ты столько наговорила, что у меня ум за разум зашёл.
-Я спрашиваю тебя: любовь – это божье наказание или награда?
-Наверное…, – тут он замялся, – не знаю я, Елисавета, что ты меня спрашиваешь, вот Бога и спроси. Он отстранил голову Елисаветы и стал целовать её губы, шею, плечи. Она замерла, дыханье её участилось, а когда Иоанн чуть сжал губами её напухший сосок, Елисавета застонала и, выгнув спину, подалась к Иоанну всем телом…
Иоанн откинулся на спину и дышал как загнанная лошадь. Опомнившись Елисавета, боясь, что они разбудят Марию, закрыла его рот ладонью.
-Тише ты, – прошептала она прерывистым голосом, – Марию разбудишь.
-Сама-то, – только и прошептал сквозь её пальцы Иоанн.
Отдышавшись, Елисавета из печальной женщины превратилась в весёлую болтушку.
-А у тебя до меня были женщины? – спросила она.
-Не – а, – соврал Иоанн.
-Врешь!
-Я тебя умоляю, – искренне возмутился Иоанн, – откуда? Я стеснительный и робкий. Для меня легче переплыть Галилейское море, чем попросить у женщины.
– Врешь, – опять прошептала Елисавета, – да кто откажет такому красавцу?
– Ей-богу, Елисавета, – взмолился Иоанн. – Хотела одна соблазнить в Египте, всё приставала, а я у её мужа служил и не позволил себе оскорбить хозяина.
– А как она к тебе приставала? – заинтересовалась Елисавета, – расскажи.
– Ну, я уже и не помню, – ответил Иоанн, – глазки строила, заигрывала. Ей-богу, не помню, забыл.
-А ты теперь к ней собрался? – с ревнивыми нотками в голосе спросила она его.
-Нет, что ты, я и забыл давно её, это ты своими расспросами напомнила мне о ней.
-А что ты там будешь делать?
-Ещё не знаю, Елисавета. Египет большой и найти работу там гораздо проще, чем здесь.
-Ну, а меня ты будешь вспоминать? – с надеждой в голосе спросила его Елисавета.
-Как же я могу тебя забыть? До самой смерти ты будешь в моём сердце.
От его слов Елисавета расплакалась и Иоанн никак не мог её успокоить.
-Ну, ну, перестань, Елисавета, – шептал он ей, – бог даст – ещё свидимся. Да и не сейчас я ухожу, а как тепло станет, месяца через три.