Через день Мария с Нагеем собрались в дорогу. Перед тем, как им отправиться, Захарий обнял Марию.
-Спасибо тебе, – сказал он, – не знаю, что бы мы без тебя делали. Бог вознаградит тебя, Мария, за твоё доброе сердце.
Затем настала очередь Елисаветы.
-Помяни меня добрым словом, сестрица, если я умру при родах,– шепнула она Марии, – и прости, если что не так.
-Что ты, Елисавета, что ты! – испугалась Мария. – Всё будет хорошо. По крайней мере – у тебя.
Вернувшись обратно через несколько, дней Нагей сообщил, что доставил Марию в целости и сохранности, а ночью у Елисаветы начались схватки.
У перепуганного Захария тряслись руки, отчего он никак не мог одеться. Ошалевший от громких стонов жены он выскочил на улицу и, вместо того, чтобы побежать к дому бабки Нехушты, побежал в другую сторону. Опомнившись, он развернулся и, наконец, найдя в темноте нужный дом, забарабанил в дверь.
-Кто ещё там? – недовольно прошамкала Нехушта.
-Это я Захарий…Елисавета…началось…
– Понятно. Иди домой, я сейчас приду. Да поставь греться воду,– ответила бабка, и Захарий припустил домой.
Разведя очаг, он рысцой сбегал к колодцу и, когда Нехушта пришла, у него всё было готово.
-Да не суетись ты, – отругала она Захария, который метался то к Елисавете, то к очагу, – сходи к Руфине – пусть придёт помочь мне, а то от тебя толку, как от козла молока.
Вдвоём с пришедшей соседкой они колдовали над кричащей Елисаветой, а Захарий забился в угол. Время шло, Елисавета кричала, и Захарий просто одурел и от этого крика, и от своей беспомощности.
-Надо было Елкану пригласить, – думал он, – эта Нехушта только ворчать может. Копается как курица в навозе, да за это время уже десятерых можно было принять.
…– Тужься, тужься. Ну, ещё, ещё. Молодец, давай, милая, – кудахтала Нехушта и, наконец, приняла на руки неподвижного ребёнка.
Уложив его на стол, она прочистила ему рот и нос и стала вдыхать в рот воздух. Ребёнок не шевелился. Тогда бабка подняла его за ноги головой вниз и стала хлопать ладонью по спине. Ребёнок вдруг громко заплакал.
-Ну, наконец-то, – проговорила она радостным тоном, – а то я уже испугалась: думала – захлебнулся.
Она поручила обмывать ребёнка Руфине, а сама вернулась к Елисавете, ожидая послед.
– Сын, – сообщила она Елисавете, – и, насколько я понимаю в моём деле, – здоровый. С прибавлением тебя, Елисавета…