Ко второй половине пиршества я был уже настолько вымотан, что мне не хотелось абсолютно ничего. Все эти тосты и пожелания успели надоесть до тошноты. Все гости уже примелькались, и я не помнил, с кем имел честь говорить, а кого видел впервые. А знойное палящее летнее солнце жалило с такой силой, что воздух во дворе поплыл, как в какой-то пустыне. Освободившись от формальностей, я уже собрался пройти к группе друзей и приятелей, и наконец, отвести душу и насладиться своими именинами. Как вдруг случилось непредвиденное, проходя между бассейном и плотной кучкой гостей, моя голова внезапно закружилась, в ушах появился оглушающий звонкий писк, все вокруг окутала тьма, как результат, я пошатнулся и упал прямиком в воду. Последнее, что я припоминаю, так это громкий всплеск, тяжелая влага, не позволявшая мне вздохнуть, и как писк превратился в странный бурчащий шепот. Скорее всего, это могла быть звуковая галлюцинация, но точно утверждать ничего не буду.
Очнулся я в палате частной клиники, принадлежащей отцовской компании. Свет в комнате казался слишком ярким и обжигающим. Прежде чем зрение пришло в норму, я услышал голос моей младшей сестры Иры:
– Мама! Мама! Никита очнулся! – я почувствовал нежные сестринские объятья своим лицом. Она никогда не церемонилась и всегда делала все, что ей вздумается. – Мы так перепугались, братик.
У нас с сестрой были особые отношения, еще с детства она любила играть в моей комнате, дом большой, а сидеть в одиночестве Ира никогда не хотела. У нее всегда была острая привязанность к вещам. Когда у родителей что-то ломалось или рвалось, они всегда просто шли в магазин и покупали новые вещи. Но когда у моей младшей сестры ломалась любимая игрушка, это был практически траур. Никакие новые подарки не могли ее успокоить, и именно в этот момент, я всегда приходил к ней на помощь. Не знаю почему, но мне всегда с легкостью давалась любая ручная работа. И в этом плане я для нее был что-то вроде супер героя. Ее глаза загорались, улыбка до ушей, и будто я не руку кукле приделал, а спас чью-то жизнь.
Глаза, наконец, привыкли к свету, и я рассмотрел слезы на щеках десятилетней девочки. Видимо, я здорово напугал младшую сестру. Рядом в кресле сидела моя мать с озабоченным лицом, она встала и подошла к кровати.