Елена Александровна, прижавшись к Василине, выглядела больше напуганной, чем страдающей. Иван дольше других прощался с дедом, держа его холодную руку в своей.
– Ванечка, пора, время наше вышло, – нарушила молчание Зинаида. У неё был период токсикоза, тошнило, хотелось скорей выйти на воздух.
Служители печального заведения готовились начать процедуру кремации и семья, отступив от гроба, собралась в единый круг скорби.
– Гриша, прости, – вскрикнула Елена Александровна и разрыдалась.
– Он простит, было бы за что, – тихо сказала Аглая Прокопьевна.
– Есть за что, – продолжала всхлипывать Елена Александровна.
– Леночка, всё, успокойся, – дородная Василина прижала старушку к себе. Домработница была на голову выше хозяйки, и Елена утонула в её объятьях.
Но Аглая Прокопьевна добавила: – Прощение ни есть покаяние.
– Ты бы помолчала, всю жизнь на его шее сидела, – огрызнулась Елена Александровна.
– Мама, не надо, – вступился за тётку Владимир.
Он спешил в банк, поглядывая на часы слишком часто.
– Не начинайте опять свою песню. Вы урну заберёте, а я на кладбище подъеду, очень надо уехать.
– Беги, Володенька, – успокоилась Елена Александровна.
Но Сергей, злобно взглянув на брата, процедил сквозь зубы: – Совсем совесть потерял со своим банком.
Глава 2. Прощальный костёр
Вернёмся немного туда, где Григорий Прокопьевич ещё жив, где лето, август и много жизни.
Елене Александровне исполнилось восемьдесят лет, и глава семьи лично обзвонил всех детей и попросил приехать на дачу.
Обеденный стол на лужайке у дома не ставили, зато на его обычном месте горел костёр, а вокруг расположились пеньки от деревьев.
– Пап, ты в язычество ударился? – громко произнёс Владимир, подходя к родителям, стоящим у костра.
Маргарита быстро отдала коробку с подарком имениннице и пошла к дому. Она искала Василину, желая скорее расспросить, зачем Григорий придумал эту церемонию. В гостиной был накрыт стол для всей семьи, и Василина, хлопотавшая у плиты, посматривала в окно.
– Здравствуй, – только и сказала Маргарита. – У нас в машине фрукты и вино…
– Своего хватает, – перебила её Василина.
– Как хотите, – фыркнула Маргарита. – Аглая у себя?
– Наряжается, – улыбнулась Василина. – А ты не в духе?
– Зачем эти костры, потом запах год не выветришь.
А у костра внучки обнимали бабушку, пели ей песню и перепрыгивали с пенька на пенёк босиком.