- Конечно! "Чайки стонут перед бурей, — стонут, мечутся над морем... И гагары тоже стонут..." - с выражением.
- Аха-ха-ха... Тихомиров! Все у тебя стонут!
- Плохо? - усмехается. - Я ещё один знаю. "Вдох поглубже, ноги - шире. Не спешите, три-четыре..."
- Руки! Там были руки!
- Это Владимир Семёнович просто опечатался.
- Лирику давай!
- "Груди плавно качнутся в ночи... Слышишь, как моё сердце стучит?.." - напевает он "Сектор газа".
- Ой, всё!
- Ну это же "Лирика". Чо опять не так?
Поднимаюсь, засовываю в рот ещё веточку хвороста.
- Ладно, теперь ты рассказывай, что там у тебя со смотринами?
- Глухо как в танке.
- Ой, ладно! Полно же женщин с детьми. И хороших. И красивых.
- Полно...
- И что тебе не так?
- Не влюбляюсь...
- Ну, здесь или шашечки или ехать! В нашем с тобой случае, - развожу руками. - Чувства могут прийти и позже. Главное, чтобы человек хороший был.
- У мужчин не могут. Или сразу вштырило или уже не вштырит. Члену про уважение к хорошему человеку не объяснишь, - разводит руками.
- Влюбляются не членом, а сердцем! - дёргаю надменно бровями.
- Но... с его благословения, - ведёт пальцами по моей шее, трогая серьгу в мочке.
Оглушенно вздрагиваю от того, как сжимается между бедер.
Уворачиваюсь.
- Руки! - выдыхаю я, стараясь строго и категорично.
- "Шире"? - смеётся он.
- Так, всё!..
Ещё одну хворостинку в рот. Отряхиваю руки. Запиваю чаем.
- Поехали домой.
Провокатор…
10. Глава 10 - Незамутненность
Сегодня я волонтёрю у слепой старушки. Олимпиады Ивановны. Она ослепла совсем недавно, видит только свет. И сама пока не справляется.
Социальные службы к ней приезжают очень редко. А единственный внук живёт в Москве. И, судя по всему, просто ждёт квартирку в наследство.
Я иду с ней за продуктами, потом мою полы, протираю пыль. Закидываю стирку в старенькую, но ещё рабочую стиральную машинку, которую нашла для нее Зоя.
Готовлю ей простенькую еду на неделю в заморозку. Холодильник у нее крутой! ЗИЛ из прошлого века. Надёжный как швейцарские часы. Правда шумный.
Старушка хорошая... Болтаем с ней.
- В общем, не будет у меня деток, - жалуюсь я.
- Тю! - взмахивает она руками. - Вот сегодня Крещение, сходи в прорубь окунись. Смоешь грех. Может и даст тебе Бог.
- Разве же его водой смоешь?
- А вот монахи молятся, пост держат, тело свое усмиряют. Тоже скажешь зря?