- Как грустно... - сводит свои бровки домиком. - А Валентина Ивановна как в волонтеры попала?
- У нее семья погибла. Осталась одна. Приложить мощности некуда. Ну и вот... Пей давай, то, что доктор прописал, - подливаю ей вина.
- Боюсь... Мне то много не надо. С пары бокалов унесёт. А ты вообще-то ненадёжный кавалер, Тихомиров.
- Почему это? В любом состоянии доставлю до кровати.
- И в ней же и останешься?
- Как приглашать будешь!
- А как же Мария? - мстительно.
- Чего ты мне эту Марию подсовываешь?
- Ты же ищешь с детьми... Мария - хоть завтра! И не надо на меня так смотреть, я все равно в кровать не приглашу. Зря стараешься.
Делает глоточек вина.
- "Лучше смотреть на то, что не можешь трахать, чем трахать то, на что не можешь смотреть", - выпиваю свой бокал.
- Тише! - страдальчески поднимает глаза к небу.
- Что?.. - недоумеваю я.
- Если ты не в курсе - "трахать", - беззвучно. - Слово неприличное. А мы в приличном месте! За ширмой люди... - показывает мне за спину.
- Нормальное слово...
Нам приносят несколько блюд.
Официант ведёт ножом по распадающейся от давления на волокна томленной говядине.
Поливает ее сверху сладким гранатовым соусом и обжигает горелкой.
- Ого... - облизывается Чалкина. - Вот как с тобой мясо не есть, а?
- Со мной надо есть всё. Тем более после кровопускания.
Кладу ей на тарелку кусок.
Пробуем.
- М-м-м-м! - синхронно стонет мы, закатывая от удовольствия глаза.
- Огонь?
- Пожар! - хихикает она.
Подливаю ей вина.
- Вот так, пробуй, с кондари и кинзой, с ореховой пастой, - подцепляю специй к мясу, скармливаю.
- М?
- М-м-м...
- Громче, - подмигиваю ей.
- Вот, гад, - облизывается, улыбаясь.
- Сейчас ещё фондан шоколадный тебе принесут. Как самочувствие?
- Прекрасно!
Запивает вином. Доливаю ещё.
- Хва-а-а-тит...
- Да ладно тебе...
- А брат твой где? Чем занимается? Тоже волонтер?
- Брат... - вздыхаю. - Нет, не волонтер. Наоборот.
Шлюха та ещё…
- А он старший или младший?
- Кто ж его знает. Мать не говорила…
- Аха-ха-ха, - слышу знакомый раскатистый смех за толстой ширмой между нишами.
Застываю, теряя фокус.
- Свет, ты чего? Бестактный вопрос, да? Извини... - сжимает мою лежащую на столе кисть.
- Ах, вот почему "не буянь"! - поднимаюсь я, - Теперь понятно.
Смех этот может принадлежать только одному человеку. Брату.
- Свет! - распахивает глаза Чалкина. - Сядь пожалуйста. Тихомиров!