– Возможно. Ты не поверишь, – старик нервно сдавил смешок, – из всех животных, которых я видел, были собаки, кошки, вороны и крысы. Меня перевозили в оприциновых колодки, которые сдерживали магические силы. И всю дорогу били плетьми, только так инквизиторы знали, что я не вытворю абсолютно ничего, но знаешь, Маркус, их опасения настолько неоправданны.
– Почему, ведь мы, маги, можем намного больше, чем люди. Именно поэтому они боятся нас.
– Может быть, но я всю жизнь прожил, закованным в оприцин, я не знаю заклинаний. Когда мне было тринадцать лет, магия бурлила у меня в крови, как у любого подростка, но инквизиторы приняли случайный всплеск за атаку. Я помню, как они лишали меня конечностей. Помню, как сначала их обварили в кипятке, кожа сползала клочьями, вдувалась и лопалась, а я кричал… – старик замолчал, а потом словно вспомнив что-то важное, продолжил. – Потом они раздробили мне кости молотом и отрезали ноги. Кровь хлестала во все стороны, я терял сознание, но меня приводили в себя снова. Я плакал, ревел словно раненый медведь, а они продолжали отрезать пальцы на руках обычным ножом. В тот момент больше всего я мечтал ускорить процесс, чтобы раз и моя боль кончилась. Но даже на этом пытки не закончились, они лишили меня стоп и вшили мне под кожу куски оприцина, чтобы я больше никогда не смог колдовать.