– Мне стало известно, что один из аскетов очень ревностно взялся совершать аскезы. Он становится угрозой моему положению. Ты спустишься в нижний мир и прервешь аскезу.
– Сжальтесь, господин, – Мохана рухнула к его ногам. – Я только недавно вернулась к сестрам, искупив проклятие предыдущего аскета и долгое время пробыв духом воды.
– Как раз потому, что ты очень искусна, я и отправляю тебя, – ласково начал Индра. Остальные танцовщицы настороженно замерли – никому не хотелось покидать Сваргу и спускаться в нижний мир. – Еще ни один смертный не смог устоять перед тобой. Вы не только мои любимые танцовщицы, но и безотказное оружие для защиты трона, – Индра сурово сдвинул брови, и его голос утратил предыдущие мягкие интонации. – Ты пойдешь или до скончания веков будешь изгнана из Сварги.
– Все сделаю, господин, – вздрогнув, тихо ответила Мохана и отошла.
Ушел и Индра.
– Почему Виджаю никогда не отправляют соблазнять аскета? – плакала Мохана. – Чем она лучше остальных? Опять какой-нибудь высохший старик обречет меня на прозябание низшим духом.
Я сочувствовала сестре, но ничего не могла поделать. Никто не мог ослушаться господина, а он не позволял мне отлучаться. Даже с гандхарвами, с которыми многие апсары связали жизни, мне разрешали встречаться только во время увеселений Богов. Сочувствовали ей и остальные сестры, они перешептывались и посматривали меня – всех раздражало, что одна из них на особом положении.
Сверкнули в солнечных лучах звякнувшие украшения, и Мохана исчезла. Мы продолжали развлекать праведников, доставлять на небесных колесницах павших воинов и с тревогой дожидались сестру.
Мохана вернулась через семь лун, растерянная и печальная.
Дрожа, она предстала перед гневным взглядом господина:
– Простите меня, – прошептала Мохана, падая ниц. – Я сделала все, что могла.
Индра молчал, только сурово сдвинул черные брови, и над нами стали собираться тяжелые дождевые тучи.
– Я появилась перед ним в виде белоснежного лебедя, но смертный на меня даже не взглянул. Погрузившись в медитацию, он не заметил и того, как лебедь превратился в девушку. Ни пение, ни танцы не привлекли его внимание. Я бессильна, мой Царь, моя магия на него не действует.
Глаза Индры сверкнули, и рядом с Моханой ударила молния.
– Прочь с глаз моих! – пророкотал он, и небеса содрогнулись от громовых раскатов. Мохана исчезла, а деревья качнулись от новой волны. – Эша!