Оглядевшись, я понял, что первое впечатление про цистерну было не обманчивым. Потолок здесь был куполообразным и, как и стены, обшит листами желто-коричневого металла, популярного у алантов – не то медь, не то латунь. Мы будто оказались внутри гигантского старинного чайника. Каждый наш шаг отдавался здесь гулким эхом. И даже отверстие в потолке имелось – круглое, забранное решеткой. Где-то далеко наверху маячило пятно света. Похоже, там был колодец, ведущий прямиком на поверхность.
Полки с ингредиентами занимали всю нижнюю часть стен лаборатории, опоясывая ее по кругу. Разрыв был только в дальнем конце залы – там, где в стене зияло с дюжину отверстий разных размеров. Некоторые из них представляли собой топки печей – внутри там полыхал огонь. Из других сочился не то пар, не то дым, а из одной и вовсе перла какая-то пузырящаяся жижа. Огромный стол рядом с этими печами был заставлен каким-то немыслимым нагромождением стеклянной и медной утвари, а под ним были свалены в кучу толстенные фолианты и свитки.
И всюду были коты. Их было штук десять, не меньше, и это только тех, что на виду. Здоровенные, как мейн-куны, самых разных расцветок. Большинство из них дремало, развалившись в самых неожиданных местах и в самых причудливых позах. Двое суетились в дальнем конце зала, с урчанием и хрустом вгрызаясь в распотрошенную рыбину. На наше появление отреагировал только один – угольно-черный, гладкошерстный, с вытянутой мордой и острыми, чутко поднятыми ушами, издалека похожими на рога. Он восседал на стопке старинных книг у правой стены, подобрав под себя лапы, и косился на нас недобрым взглядом.
Светильников было много, но это были все те же алантские кристаллы, дающие зеленоватый рассеянный свет. Вроде бы и рассмотреть при нем все можно было, и даже, пожалуй, читать. Но он был таким невнятным, что предметы даже теней не отбрасывали. И все в этом свете казалось каким-то призрачным, зыбким. У спутников моих лица и вовсе были, как у утопленников. Хотя, надо признать, Док в таком антураже смотрелся даже харизматичнее. Особенно с этой своей шевелящейся третьей рукой, которую он пока запихнул за пояс.
В центре залы было что-то вроде подковообразной деревянной стойки, раскрытым концом развернутой к дальней стене. За стойкой никого не было видно, кроме рыжего кота, растянувшегося на краю и свесившего вниз одну лапу и хвост. Зато слышалось приглушенное кряхтение и тяжелые шаркающие шаги. Подойдя поближе, мы увидели, что там скрывается ход на нижний этаж – узкий, темный, как нора. По решетчатым железным ступеням, похоже, кто-то поднимался. Кто-то грузный, ворчливый и страдающий одышкой.