внимание и жила им. Мне думается, оно и по сей день для этой девушки сродни воздуху.
На моих парах Лаванда всегда «сидела в телефоне» и, если и отрывалась от него, то только для того, чтобы достать зеркальце и проверить свой макияж. Я мог подойти к ней и, недовольно барабаня пальцами по столу, привлечь внимание нерадивой студентки. Тогда она поднимала на меня свои крупные, красивые глаза цвета дикого меда, кокетливо поправляла каскад вьющихся, каштановых волос и улыбалась так, что я на добрую минуту забывал, о чем вел лекцию. Тогда я смущенно отходил, продолжая свою неспешную прогулку по рядам учебной аудитории. Надо признаться, другим я спуску не давал и следил за дисциплиной, но Лаванда, к моему стыду, была среди моих любимчиков. Да, я – преподаватель, влюбившийся в собственную студентку, которой двадцать два года! Эка невидаль! Никогда такого не было и вот опять случилось! Но в свою защиту могу отметить, что я честно дождался, когда она, наконец, сдаст зачеты по моим предметам, полностью списав их с любимого телефона, и благополучно отправится дальше – списывать уже на третий курс.
Учиться Лаванда не хотела от слова «совсем». Но родители неизменно выдавали деньги на ее обучение, а коммерческий вуз честно их забирал, проталкивая девушку к синей корочке, именуемой, да простит меня Министерство образования, дипломом.
И вот, после того, как эта особа в летнюю сессию перестала быть моей студенткой, в один из теплых, июньских вечеров, напомаженный и взволнованный, я наведался в ресторан, где она подрабатывала официанткой. Лаванда сразу меня заметила, лучезарно улыбнулась и подошла, чтобы вручить меню. Выпив чашку кофе, я подозвал ее и не стал «ходить вокруг да около», а сразу пригласил на свидание. Взволнованно, без изящного слога и какой-либо оригинальности, я сказал, как отрезал. Лаванда смущенно улыбнулась, от чего на ее щеках появились очаровательные ямочки, и чуть растерянно оглянулась по сторонам. Но, когда девушка снова на меня посмотрела, в ее взгляде блеснуло что-то нехорошее. Только сейчас я понимаю, что тогда разглядел в этих красивых глазах. То были искорки гордыни и тщеславия. В тот момент я перестал быть Лаванде по-настоящему интересным и перешел в категорию воздыхателей, коих в ее окружении было полно. У этой девушки было одно интересное и довольно распространенное качество – она очень любила «цеплять» внимание. Любой мужчина или парень, неважно какой наружности и какого достатка, непременно должен был восхищаться ею. Уже позже я отметил в ней эту манию, эти вечно оценивающие взгляды: «заметил ли он меня?», «нравлюсь ли я ему?», «будет ли он думать обо мне?». Но, как только она убеждалась в желаемом, то тут же теряла интерес. Кроме