– Так где находится больница? – уже в спину крикнул кореец.
Леха, не оборачиваясь, пожал плечами и скрылся в подъезде.
Идти в больницу мне страшно не хотелось.
– Может, переночуете у меня? – достаточно вяло, исключительно из вежливости спросил я гостя, совершенно надеясь на отказ.
– А что! Интересная мысль! Какой номер вашей квартиры?
– Шестьдесят девять.
– Хорошо! Тогда я схожу в больницу, потом заберу вещи из гостиницы и к Вам. Договорились?
– Договорились, – тоскливо отозвался я, мысленно осыпая себя самыми страшными и обидными ругательствами.
Я еще немного посидел на этой царственной, центрально-мировой лавочке, приходя в себя после корейца. Вот-вот должна вернуться с работы жена. Я взглянул на свой балкон. Пусто. Зато этажом ниже, на балконе Ерылкиных стоял… совершенно живой и здоровый дядька Валька. Он улыбнулся мне и даже, кажется, подмигнул.
Я уже приготовил ужин на троих и успел накрыть на стол, когда появился Кореец. Жена, открывшая дверь, не пустила его через порог.
– Андрей! К тебе пришли!
– А! – бездарно изобразил я радость, выходя в коридор. – Сережа! Заходи!
– Знакомься, милая, это Сергей. Он приехал в Батайск из Японии. По делам токийского спорткомитета. И остановится у нас на одну ночь.
– Вот! Люди по заграницам ездят! А тебя когда в Японию отправят?
– Скоро… – неопределенно отозвался я и вдруг заметил лицо пришельца. Верно говорят о таких физиономиях – «осиротевшая».
– Что такое, Сергей? Ты как себя чувствуешь?
Кореец перешагнул порог, разулся, прошел в зал, сел на диван и только после этого до него дошла суть моих слов.
– Всё… – мрачно сказал он.
– Что всё? – я сел рядом, ничего не понимая.
– Он умер…
– Кто умер?!
– Последний учитель айкидо.
– Все умрут… – я сдерживался только потому, что афера дядьки Вальки не имела ко мне никакого отношения.
– Не все, – упрямился Кореец. – Он не должен был умереть… Он должен был передать знание… Да! У него должны были быть ученики! Ты не знаешь, кто у него учился?
– Откуда? Может, у Лехи спросить?
– У того, что к нам подходил?
– Да.
– А какой номер квартиры?
– Пятьдесят четыре. На первом этаже.
– Ладно! – Кореец вдруг вскочил, подхватил свой единственный пакет с вещами и бросился к выходу. – Извини! Я не смогу у тебя заночевать. Надо что-то делать.
Радость скрыть было почти невозможно, поэтому я опустил голову, как делают сильно горюющие люди, и шепотом сказал: