– Кстати, а куда делась эта нежить?
– Гопники-то? А я их напугал, – он помог Чёрному встать, дотащил до ближайшего фонаря. В жёлтом свете осмотрел разбитое лицо.
– Ничего, останешься красивым. Зубы целы?
Чёрный поводил во рту языком:
– Вроде, да.
– Ну, и то хорошо. На вот, утрись!
Чёрный послушно взял пригоршню чистого пушистого снега, приложил к пылающему лицу. Снег таял, стекал между пальцев алыми каплями.
– Ты далеко живёшь? – спросил Светлый.
– Рядом.
– Тогда пошли, помогу добраться.
Минут через десять они остановились у подъезда. О дверь тёрлась рыжая кошка. Чёрный открыл ей.
– Чаю хочешь?
Светлый махнул рукой:
– Да какой чай, поздно уже! Точнее рано. Устал я. Ты до квартиры дойдёшь?
– Дойду, куда я денусь. Спасибо, что дотащил!
– Сочтёмся ещё.
– Ты, кстати, завтра занят?
– Да нет, – он вдруг рассмеялся. – Ты что, на свидание меня приглашаешь?
– Ага, – усмехнулся разбитыми губами Чёрный. – Прямиком в бар «Голубая устрица»! Как насчёт по пиву?
– А легко! Где?
– На площади у Ратуши есть неплохая пивная, там и встретимся.
– Сговорились. Давай, до завтра! Удачи!
– И тебе.
* * *
Наступившее утро ничем не отличалось от скучной вереницы уже прошедших. Терпкий чабрец из чашки, бутерброды, невнятное радио.
Зимнее солнце встает поздно, нехотя, после людей. Вот и сейчас свет падал через кухонное окно не в дом, а наоборот, выхватывая из темноты ветви дерева и клубы Тумана: они медленно поднимались, опускались, ворочались. Иногда эта дышащая серость казалась одушевлённым, разумным существом, космическим пришельцем, который мягко, но настойчиво налаживает контакт с аборигенами. Но аборигены его либо не замечают, либо яростно ненавидят.
Тонкий фарфор в руке согревал, дурманил запахом диких трав далёких лугов. Зима – время торжества муравья над стрекозой. То, что в июле сорвано обветренными руками высоко в горах, у самых облаков, высушено в печном тепле старой хибары гостеприимных егерей, прилепившейся ласточкиным гнездом к скале над обрывом – теперь отдаёт лето терпеливому, и дарит надежду, что зима – это не навсегда.
– К чему прилетают чёрные птицы с умными глазами, а? – спросил Светлый у отражения в тёмном стекле. Отражение пожало плечами, недоумённо приподняло бровь, отсалютовало.
Что-то изменилось в мире. Будущее, совершенно не похожее ни на что уже виденное, рождалось прямо сейчас, из тонкой ткани обыденности. Одни складки расправлялись, другие появлялись, но пока ещё настолько мелкие, что не разглядеть, а только почувствовать, как начала струиться материя во всех измерениях сразу.