Прошло пять минут, затем десять – ничего не менялось, я лишь усиленно тёр затёкшие кисти, возвращая рукам чувствительность и морщась от покалываний. В памяти всплыли обрывки разговора, к которому я не сильно прислушивался, считая свою участь решённой и думая, что меня отдадут варгам, так что, когда биоробот ушёл, я не сразу понял, что никто никуда меня забирать не планирует. Мало того, меня вообще приказали отпустить.
«Скоты», – отстранённо подумал я о службе безопасности, которая с лёгкостью обвинила в государственной измене, а потом, после часов пыток, с той же лёгкостью выкинула на улицу, словно ничего и не было.
Жаловаться или идти куда-то наверняка было бесполезно, они ведь мой арест провернули так, что в зале нас никто не видел, словно всех вывели заранее по пожарной тревоге, так что вряд ли найдутся свидетели, а если даже найдутся, то захотят ли они связываться с ФСБ, чтобы помочь мне? Уверен, что нет.
Вещи, как и коммуникатор, мне вернули, так что вызвать такси не составило труда. Когда машина довезла меня до дома, я остановил её, не доезжая до подъезда, рядом с магазином, купив там бутылку коньяка и немного закуски.
Зайдя в квартиру, я снял и выбросил в утилизатор порванную и окровавленную одежду, сел за столик, открыв бутылку и налив себе стакан. Я раньше не пил, но сегодня решил, что это должно помочь, ведь все говорят, что в алкоголе забываешь все проблемы.
Сделав большой глоток, я скривился и не смог проглотить, побежал на кухню и выплюнул жидкость в раковину.
– Фу, гадость какая!
Поняв, что напиться сегодня не удастся, я пошёл и лёг в кровать, укрывшись с головой. Пролежав некоторое время, я невольно заснул, погрузившись в тяжёлое забытье.
– Виктор! – голос ИИ настойчиво пробивался мне в голову, но открывать глаза не хотелось, я уже целый месяц провёл в кровати, вставая только чтобы поесть или сходить в туалет. Даже родители, обеспокоенные моим долгим молчанием, пытались приехать, но я перезвонил и грубо сказал, что не хочу никого видеть. Мама пыталась узнать причины моего странного затворничества, но отец, видя моё состояние, а также бороду и помятое лицо, взял её за руку и сказал, что они перезвонят позже.
– Чего тебе? – нехотя буркнул я, открывая глаза.
– Звонок с вашей работы.
– Работы? Какой работы? – не понял я. – Нет у меня никакой работы.