Подойдя к комнате дочери, генерал Рауд открыл дверь и пропустил герцога Флавиана внутрь, но сам заходить не стал. Алира вдруг поняла, что он всеми способами решил добиться ее согласия на брак, даже не задумываясь о том, что может произойти. Одно дело навязывать ей общество будущего мужа, но совсем другой скомпрометировать ее в глазах высшего света, хватит одного лишь слова герцога.
Но герцог Флавиан, кажется, не собирался предпринимать отчаянных мер. Он бережно опустил магиню на постель, но отходить все же не спешил. Мужчина присел на край кровати и, немного помедлив, слегка наклонился вперед. Неторопливо его рука скользнула по нежной коже девичьей щеки, большой палец чуть задержался у ее губ.
– Ты прекрасна… – тихо прошептал Вэйн Флавиан, а затем коснулся манящих губ Алиры легким, почти невесомым поцелуем, борясь с самим собой и своим желанием.
Как же ему хотелось обладать этой девушкой, назвать ее своей… слышать, как она шепчет его имя, поддавшись порыву чувств… В конце концов спрятать ее от всего мира, чтобы никто не посмел забрать ее у него. Еще один поцелуй и Вэйн Флавиан отвернулся от магини, устремив свой взор в окно, за которым царил вечерний полумрак. Дыхание его было тяжелым и прерывистым. Грудь сдавило от глухой боли, которая накатывала волнами, давая понять, что пора уходить отсюда.
Алира сама не поняла, как смогла вытерпеть все это и не набросилась на герцога с упреками и обвинениями. Видимо, желание попасть к озеру было сильнее, чем задетая гордость. Но поцелуи… они всколыхнули что-то забытое, словно уже пережитое раньше. Алира могла бы поклясться, что ранее уже чувствовала нечто подобное, хоть это и было невозможно.
Флавиан продолжал сидеть возле невесты до тех пор, пока с тихим стуком в комнату не вошли доктор Сиорим и графиня Рауд. С их появлением Вэйн поднялся и, не говоря ни слова, вышел, однако уже через пару минут место гостя занял хозяин дома. Лекарь сначала послушал сердцебиение Алиры, осторожно прижав ладонь к голубой жилке, что едва заметно билась на девичьей шее. Под рукой доктора появилось слабо различимое свечение. А уже спустя минуту, достав из своего лекарского саквояжика живительный порошок, он поднес его к лицу девушки, отчего та закашлялась и медленно открыла глаза.
– Ох, милая, как ты нас напугала, – Мира Рауд взволнованно прижала руки к груди. – Я уже слишком стара для таких потрясений.