Из-за двух домов, что располагались на другой стороны этой улицы, вдруг поднялись немцы и бегом припустили в нашу сторону.
– Они там, чего, шнапсу приняли, что ли? – пробубнил я и начал стрелять. Из пяти следующих выстрелов я попал дважды. Одного точно наглухо, второй поживет еще, если вытащат, а… нет, не поживет. Кто-то попал в лежащего немца, и тот, замерев, распластался на земле. Из нашего дома начали стучать выстрелы автоматов и трофейных пулеметов. Немчура сначала начала валиться, а потом, видимо сообразив, что их тут нагло убивают, залегла. Мне было очень удобно стрелять сверху вниз, в лежащие и пытавшиеся укрыться тела врагов. Спрятаться посреди улицы было особо негде, если только за кучи битых кирпичей, что были вокруг, поэтому фрицы ховались кто куда мог, ну я и начал шмалять. Расстреляв еще полтора десятка патронов, с уверенностью могу заявить, что убил минимум пятерых. Когда наши сбавили темп стрельбы, наверное, перезаряжаться начали, неприятель начал вставать и, развернувшись, помчался назад.
– Вперед, за Родину, за Сталина! – услышал я призыв и почему-то спрыгнул со стола и помчался к лестнице. На ходу вешая ремень автомата на шею и дергая затвор. Винтовку я оставил в комнате, толку в атаке от нее немного будет.
Что меня так зацепило? Сам не знаю. Ладно местные, они с именем этим ложатся, они с именем этим встают, а я-то дурень куда рванул? Да, голос у Нечаева точно командирский, далеко пойдет, если не убьют прямо сейчас. Ведь это именно его призыв поднял всех в атаку. А главное, мы ведь реально прошли.
С ходу захватив оба дома напротив, за которыми немцы накапливались для атаки на нас, мы, сломив совсем небольшое сопротивление врага, обратили остатки фрицев в бегство. Во дворе одного из домов были оборудованы позиции для двух минометов, вот откуда эти суки нас минами забрасывали, а ведь нам их с прежних позиций ни за что бы не достать было. Теперь у нас есть два миномета, с запасом мин, все лучше и лучше нас снабжают немецкие интенданты. Мы пришли сюда практически нищими, а теперь богаты, как крезы.
– Сань, живой? – услышал я первые после этой дикой атаки человеческие слова.
– Да вроде, только вспотел, как колхозная кляча. – От меня и правда пар валил.
– Видел, как они бежали? Вот так же мы их до самого Берлина и погоним, – взводный сиял как начищенный самовар.