Как только ворота открыли,
из повозки выпрыгнула девушка лет двадцати пяти: стройная,
высокая, с короткими черными волосами и осунувшимся
бледным лицом с резкими, грубоватыми чертами. Незнакомка
носила прямоугольные очки без оправы, атласную блузу навыпуск,
черный сюртук и облегающие бриджи поверх колготок
из темной шерсти. Мягкие сапожки с острыми носами,
кожаный ремень с притороченной походной сумкой,
на запястье поблескивал фиалами амулет, а под мышкой
торчала тонкая лакированная трость с матовой сферой, вокруг
которой обвилась золотая змея. Жрица или чародейка, но какой
ранг так сразу и не скажешь. Впрочем, больше волновал
иной вопрос — что живой человек забыл в месте, где
оказывают особенные услуги, за которые в реальности
красавице светило бы столько же лет строгача, сколько она
топчет бренную землю.
Прежде, чем посетительница вошла
во двор, оторвал лоскут от покрывала и замотал
предплечье, а лицо измазал землей для пущей маскировки.
Брюнетка подошла к клетке, наклонилась, уперев ладони
в колени, и со смесью любопытства и жалости
осмотрела меня сверху донизу, как котенка в приюте.
Но в карих глазах не блеснуло ни намека
на алчность — скорее всего, визитерша не признала
в пленнике опасного преступника или же попросту
не увлекалась охотой за головами. Ведь как вскоре
выяснилось, денег у нее водилось с избытком,
но раздавать золото задарма никто не собирался.
— Крепкий? — спросила
гостья тонким тихим голоском, который, несмотря на всю свою
миловидность, излучал скрытую угрозу. Как известно, психопаты
и маньяки вовсе не рычат как звери, а, наоборот, говорят
вкрадчиво и спокойно, ведь так проще расположить к себе
жертву.
— Вообще, не очень, —
проворковала Лжекирэль, помахивая перьевым веером у лица.
— Уж кого урвала. Предложения нынче мало, а спроса
много.
— М-м-м... — девушка
выпрямилась и, крутанув трость, вонзила в землю.
— Я бы хотела взять его в аренду. Дня
на три-четыре. Плата не проблема, но мне нужен
выносливый экземпляр. Очень выносливый.
— Ох, знаете... — демоница
потопталась на месте, но вместо отпечатков копыт оставила
растертые пятна, — если его хорошо кормить — думаю,
со всем справится. Особенно за тысячу золотых.
Я продолжал хохлиться
на соломе, поджав ноги к груди и опустив
голову — но не из-за отыгрыша роли несчастного раба,
а чтобы никто не заметил перекошенного лица
и стиснутых зубов. Да, эти торги в первую очередь для
общего блага, но не обязательно же продавать мою
шкуру первой встречной! Она (шкура) все-таки
не из полигонов и строчек кода, а вполне себе
живая и проводящая боль не хуже, чем медный провод —
электричество.