И мы победили! Победили в самом большом смысле этого слова. Нас окружает теперь целый мир социализма. Это прежде всего победа ленинских идей».
Было и прошло… И кто знает, какой трагедией стала для бывшего политрука новая реальность, которая одним махом смела со стола концепцию зарождавшегося произведения. Можно догадываться, что именно она, новая реальность, надолго затормозила работу над романом, внеся – в этом трудно усомниться! – существенные изменения в сам писательский метод.
Эстетическое кредо, которым руководствовался писатель при создании романа «Мой Сталинград», сформулировано им в предисловии к книге. Относя все свои «военные» произведения к разряду художественно-документальных, более того – автобиографических, М. Алексеев подчеркивает: «В них нет выдуманных, или, как еще говорят, вымышленных персонажей. Все мои герои – истинны, за ними сохранены их действительные имена. Большая их часть сложила свои головы там, в Сталинградской кровавой купели. Эти люди, мои однополчане, уже никогда не смогут рассказать о себе. Считаю своим нравственным долгом рассказать о них. Я обязан это сделать, хотя бы уже потому, что остался жить, а они погибли, чтобы я жил. Разумеется, я имел бы большую свободу, идя по проторенной дороге традиционного романа с придуманными героями. Но я не мог этого сделать по соображениям моральным: зачем мне нужна придумка, когда я знал живых людей, настоящих героев Сталинградской героической и трагической эпопеи?!»
Нетрудно заметить, что сформулированные здесь принципы эстетического отражения действительности были неоднократно апробированы М. Алексеевым ранее и доказали свою эффективность при воспроизведении такого жизненного феномена, каким является война. В этом случае, во-первых, писателю нет необходимости думать о занимательности, потому что особый мир войны всегда подспудно содержит в себе категорию интереса, без которой произведение не будет востребовано читательской аудиторией. Во-вторых, та локальная группа людей, задействованная во фронтовом событии – в особенности в течение длительного промежутка времени (в романе «Мой Сталинград» – в течение битвы), содержит в реальной жизни те сюжетные сцепления, которые нет необходимости придумывать. В-третьих, повествователь, являющийся участником этих событий, служит тем сюжетным стержнем, который объединяет событийную мозаику в единое целое, как, скажем, ракурс художника-баталиста в панораме Сталинградской битвы. В-четвертых, ориентация на художественно-документальный жанр (в конкретном случае – на репортаж и очерк) дает возможность объединить сюжет ис-торической фабулой, в основе которой лежит