«Откровенно нежизнерадостный» сапер-солдатик, пуб-ликовавшийся в «Советском богатыре» под псевдонимом Ан. Степной, оказался ответственным секретарем этой газеты Андреем Федоровичем Дубицким, с которым М. Алексеева позднее надолго связала совместная журналистская работа и который стал впоследствии тоже писателем.
Кто знает, может, этот эпизод и подтолкнул политрука Алексеева к тому, чтобы начать вести фронтовой дневник, сослуживший ему великую службу, когда он начнет оживлять свои записи при создании произведений о войне, а нам поможет следить за фронтовыми буднями минометной роты. Бои для нее – тяжелые, кровопролитные – стали повседневностью.
«Спешно снялись с Аксая и переброшены в район Зет, – записывал 12 августа во фронтовой тетради ротный политрук. – Затем три дня отдыхали. Приводили в порядок себя и материальную часть, подводили итоги прошедших боев. Нашу полковую минометную роту бог еще милует: ни единой потери».
С тяжелыми предчувствиями готовились к боям в районе совхоза Юркина за Абганерово, занятое немцами. Это было в ночь на 19 августа: «…Вот через несколько часов, быть может, кого-то из нас не станет, кто-то из нас, возможно, упадет на колючую, горькую от полыни степь с простреленной грудью, кому-то из нас, может быть, уж никогда более не доведется увидеть любимую, родных, чей-то незрячий взор устремится в пустую даль, туда, на запад, откуда из страшной вражеской страны пришла к нему смерть…»
Если это, конечно, запись, не причесанная в дни послевоенного досуга, то приходится удивляться провидческим способностям начальника политотдела дивизии полковника Денисова, который через полгода после Сталинградской битвы без права на обжалование отправил политрука Алексеева на должность заместителя редактора ди-визионной газеты, в которой он ранее был произведен в герои…
Целых десять дней фронтовая тетрадь не пополнялась записями. Было не до этого. Причины молчания объясняет запись от 30 августа: «Вечером вырвались из окружения. Остатки дивизии собираются в саду Лапшина, в районе Бекетовки, километрах в пятнадцати южнее Сталинграда».
«Остатки…». Не прошло и месяца, как дивизия ступила на сталинградскую землю.
Силы были слишком неравными. Не помогли и «катюши», которые немцы прозвали «сталинскими органами». Не пощадила война и минометчиков. Их позиции подверглись 20 августа жестокой бомбардировке. Рота понесла первые потери. «Окровавленные, смешанные с землей кусочки тел наших товарищей лежали на месте взрыва. При виде этого кровавого месива сошел с ума красноармеец-казак Жамбуршин. Печальная картина. Он сидел в своем окопе и, сложив руки на груди, жалобно тянул: «Аллах, аллах…»