– Ну, ловок, пострел, расшиби его мамашу!
Недалеко другая куча народу. Там его развлекают какие-то собаки, и две-три шарманки одновременно тянут три разные песни, чтобы удовлетворить «скус» каждого, отчего в этом гуле нормальное общение невозможно, нужно орать во всю глотку. А коль не выпил, тебе такой подвиг не сподручен.
Повсюду пестреют разноцветные рубахи, платки, сарафаны. Изредка движется женский зонтик или выплывает убогий кринолин, посягающий на жизненное пространство, которого не хватает, и тогда толпа с неудовольствием расступается.
Многие, насладившись первыми впечатлениями, парами, а то и группами направляются в сторону леса – за самыми острыми – и получают громкие напутствия:
– Ты, Машка, с ходу-то не поддавайся… Слаже будет!
– Петруха! Если ты забыл, как с бабой управляться, зови меня на подмогу! За стаканчик сработаю!
Над массой гуляющих возвышается парусинный трактир с красными флагами по углам. Он пока не наполнен: отвлекают зрелища. Мы легко находим место и присаживаемся, высматривая полового.
Напротив нас солдатик, похожий на воробья в зимнюю стужу, и его остроносая подруга с узенькими глазками, положившая руки на колени. Солдатик заказывает шкалик и два яичка, выкладывая из узелка на стол весовой хлеб. Выпив по стаканчику, солдатик и подруга жмурят глаза и долго отплевываются. Потом закусывают яичком, после чего у солдатика пробуждается дар речи:
– Ныне водка супротив прежней много стоит! Много! А скус какой! – Солдатик еще раз пренебрежительно сплевывает.
– Как же можно! – поддерживает солдатика подруга и, отламывая кусочек хлеба, направляет его вслед за остатками яичка в рот.
Глеб Иванович закуривает, осматриваясь по сторонам. До нас очередь еще не доходит. Половой в запятнанном переднике обслуживает какого-то типа в парусинном пальто. После первой же рюмки дачник орет:
– Так это ты ромом называешь?
– Так точно! – не смутившись, отвечает возникший половой.
– Так ты мерзавец просто-напросто! – багровеет дачник. – Третью рюмку пью: вода водой!
– Напрасно, вашескородие, – начинает оправдываться половой.
– Дай штоф очищенной! – требует неудовлетворенный дачник.
Глебу Ивановичу все это явно не нравится.
– Пошли в более уединенное место, – поднимается он.
Мы идем к выходу, а вослед нам под дребезжание балалайки доносится: