Юрий сидел за столом в своей комнате и рассеянно смотрел на кристалл, который он вынул из прибора и держал сейчас в руках.
Это было более чем странно: создав экспериментальный образец, сам Юрий так до конца и не понял сути своего же изобретения. Потому что, образно говоря, сердце прибора – кристалл горного хрусталя – вёл себя так же, как ветка в руках у Леры: перед испытанием его необходимо было подержать в ладонях, да чего уж там, пообщаться с ним и попросить о помощи. И только тогда шли положительные результаты. Ну, не абсурд ли для точной фундаментальной науки?.. Ежу понятно, что при таком раскладе изобретение остановится на единственном опытном образце…
К тому же, в последнее время интерес Юрия к своему индикатору значительно поутих. Другая грандиозная тема не давала ему покоя: а что, если вот этот кристалл есть часть единой фрактальной системы Земли? А если смотреть масштабнее, то и связки Земля – Луна?
Увлёкшись новой гипотезой, Юрий провёл массу расчётов и опытов по направленному слабому воздействию энергии кристалла на ось Земля – Луна в определённых фазах последней. Сейчас он размышлял: сколь возможно взаимодействие глобальной кристаллической системы, и кристалла в частности, с энергией Шумана?
Вздохнув, Юрий вложил кристалл обратно в корпус, собрал прибор и отложил его в сторону. Затем потянулся к книжной полке и достал флейту, хранившуюся межу книгами и задней стенкой шкафа. Мамино желание сделать из него музыканта остановилось на двух классах музыкальной школы, заниматься же дальше её сын отказался наотрез. Иногда, правда, какие-то скрытые процессы души требовали выражения, тогда Юрий брал в руки флейту и наигрывал мелодии, которые рождались тут же. Нельзя сказать, что это помогало, но вот отвлекало – это точно.
Он поднёс флейту к губам и стал наигрывать. Сначала это был незамысловатый пасторальный мотивчик, но вскоре музыка перешла в нечто феерическое, меняющееся и по ритму, и по силе, и по тональности. А всё потому, что Юрий сейчас представлял себе колебания атомов разных материалов, от металлов до газов, в виде различных танцев крошечных человечков.
После этого виртуального опуса он засел за расчёты, и уже не отвлекался от своих изысканий до самого вечера.