Прогулки были их отдохновением, примирением, грустью, возможностью держать друг друга за руку. Летом они ходили в парк на танцы под духовой оркестр, слушали там выступления артистов филармонии, знали их по именам и, похоже, догадывались о бурных страстях, кипящих в немногочисленном, но очень талантливом творческом коллективе. Зимой танцы переезжали в клуб, филармония давала стационарные концерты по месту постоянной дислокации, и парк отдыхал – тишина, снег, черные вороны и закрытые до весны кафе. Поздняя осень и зима лишь придавали молчаливой нежности их уединению.
Вот и сейчас после новогодних праздников, просмотрев по два раза все любимые комедии и доев воздушный сливочный тортик, они приехали на площадь к городской елке, высоченной, сияющей, собравшей вокруг себя несколько дедов Морозов и Снегурочек, бабку Ежку, скоморохов, зайчиков и добрую половину местных жителей. Сюда стекались все людские потоки – живущие рядом шли пешком, из пригородов и районов граждане прибывали на машинах – поглазеть, потолкаться, сделать модные нынче селфи, угоститься блинчиками, чаем и яблоками в карамели. Марина фотографироваться не любила, блинчики на улице не ела, в толпу особо не лезла, и вообще была интровертом. Миша же был не против угоститься горячим чайком из самовара вприкуску с имбирным пряником, послушать заводные казачьи песни и встретить пару-тройку старых добрых друзей. Но в этот раз повезло, к сожалению, не ему.
– Мариночка, это ты? – громкий, высокий, может быть даже радостный женский голос заставил Марину обернуться, а Михаила – поперхнуться пряником. Перед ними предстала тетенька в нарядном красном цветастом платке, в светлой дубленочке конца девяностых, в растоптанных уггах с пайетками, в очках на остреньком личике со вздернутым носиком. Рядом и немного позади нее стоял дядька шестьдесят последнего размера, эдакий деревенский начальник в ушанке, и широко улыбался.
– Мариночка, я так рада тебя видеть! – продолжала надрываться тетенька – Мы ехали и думали, что можем вас встретить, и вот увидели! – ее радости, казалось, не было предела, и это уже начали замечать прогуливающиеся граждане в радиусе пяти-восьми метров.
– Привет, Леночка – пришлось ответить Марине, – Привет, Саш! – Конечно же, она их узнала. Это были Беляковы, ее друзья по факультету, старше на два курса. Лена была землячкой Марины, а Александр жил в селе, куда новоиспеченные супруги и уехали жить после веселой студенческой свадьбы. В то время их троих можно было назвать друзьями, Марина даже была подружкой невесты на «Беляковском» бракосочетании. Но Елена всегда отличалась бестактностью, беспардонностью, если хотите, крикливостью и каким-то безудержным оптимизмом. Марина же была более закрыта, старалась не выдавать свои эмоции и чувства, не делилась переживаниями и секретами, и иногда немного сторонилась и стеснялась шумной и излишне откровенной подружки. Но обе они были молоденькие, хорошенькие, чем-то даже похожи внешне, отлично учились и нравились мальчикам. Уже после замужества Марина познакомила супруга со своими институтскими друзьями, когда те были проездом в их краях, Миша знакомству был рад, от общения не открещивался, но тесной хорошей дружбы между парами как-то не сложилось, да Мельниковы и не стремились особо к частым шумным встречам с давними приятелями. В первые посиделки, которые были заранее обговорены, все прошло мирно, гладко, приветливо, это произошло вскоре после бракосочетания Мишкиного с Мариной, они гордо демонстрировали фотографии и видео с торжества, рассказывали о полной суеты его подготовке, Саша с Леночкой вспоминали свою свадьбу, смеялись, веселились. Но во второй раз Беляковы заявились к ним без предупреждения, спонтанно (как и совершались большинство Леночкиных поступков, честно говоря), привезли мясо на продажу, и, недолго думая, приехали к Мельниковым домой, в простодушной уверенности, что те, сидя в квартире безвылазно, только и ждут приятного визита своих сельских друзей. Странным образом Марины дома не оказалось, она с дочкой решила навестить родителей, и встречать-привечать гостей пришлось Михаилу. Он налил им чаю ароматного, печенюшки метнул на стол, медок, конфетки шоколадные (Мариночка большой любительницей сладкого оказалась, в доме полно было вкусностей), поддерживал беседу интеллектуальную, отвечал на вопросы Леночкины – «Как дела, как живете?», на один лишь ее вопрос не нашел ответа, растерялся слегка. Прихлебывая чаек переслащенный, спросила она наивно, со святой простотой своей – «Вы не развелись еще с Мариной? Как вы с ней живете, с ее-то характером!» – и рассмеялась.