Перемены в личности, пришедшей в профессию, были столь колоритны, что заслуживали писательского пера. Но Артур Хейли, придумавший универсальную для киноиндустрии композицию «драмы катастроф», свои романы – «Аэропорт», «Колеса», «Отель», «Менялы», «Вечерние новости», «Окончательный диагноз» и прочие – писал о людях статичных! Его герои отбирались средой в «профессиональную касту» как итог «искусственного отбора».
Замечу, киносценический сюжет акцентирован на конфликте между героем и антигероем. По такой конструкции устроено большинство «массовой художественной прозы» – беллетристики, бестселлеров, удерживающих внимание читателя увлекательностью. По тем же жанровым канонам существует и киносценарий.
Реальные же люди, представляющие определенную профессиональную группу, не укладывались в стандартную композицию голливудского киносценария или же книжного бестселлера. Более того – они поражали подчас профессиональной деформацией личности. Киносценаристы молчат об этом, зато в народе о цинизме врачей, меркантилизме юристов, формализме чиновников, прагматизме журналистов известно как о притче во языцех. Психологические перемены, происходящие с человеком, очутившемся внутри «молота и наковальни» профессиональной среды, казались великолепным писательским материалом. Однако воплотить на бумаге эти наблюдения было совершенно некогда. Работа требовала полной самоотдачи. О литературном творчестве оставалось лишь мечтать. Я принадлежала не себе, а Цеховому сообществу, видела мир изнутри, а не снаружи, и не могла достигнуть писательской роскоши «парения над схваткой». Я была одной из «функциональных единиц», вписанных в Машину Профессии, и все мое время, мой мозг, а следовательно – и жизнь, принадлежали Профессии.
Конечно, у Артура Хейли в России (точнее, Союзе) нашлись свои последователи. Вспомним Илью Штемлера – «советского ученика» Хейли. У Штемлера любопытен угол зрения на фактический материал. Это не «профессиональная пирамида как единая трудовая машина» (подход Хейли), а скорее – повествование об «одном дне из жизни людей профессионального сообщества». Таковы, например, его Таксисты («Такси») и Машинисты («Поезд»). Портреты героев из черно-белых красок. И потому нет рельефа, объема и психологизма, то есть всего, что необходимо для использования понятия «социальный тип». (Вспомним классические социальные типажи – Обломов, Онегин, все герои «Мертвых душ».) Персонажи произведений Штемлера лишены типического обобщения. Перед нами – конкретные люди, которым автор заменил реальные фамилии на псевдонимы. Именно так работают очеркисты, стремящиеся к максимуму документальности.