– И что взамен?
– Нам ничего не нужно. То, что даем мы, дается рукой Христовой. Мой брат наполнит для тебя миску. Эйдан?
Ньял услышал фырканье и сразу же за ним – грубый смех.
– Брат, говоришь? – он насмешливо хмыкнул и то ли рявкнул, то ли кашлянул. – Пф! Я подыграю тебе, бедный сын Христа. В свое время я встречал многих данов. Данов Копья и данов Щита, данов Солнца и Кольца, Западных данов и Южных… а вот данов Христа видеть не приходилось, – он произнес это слово с явным презрением. – Вы, даны Христовы, блюдете еще законы гостеприимства?
– Да, – ответил Ньял.
– И разве я подкрался к вам, словно вор в ночи, дан Христа?
Ньял стиснул зубы.
– Нет.
– Не понимаю, – произнес Эйдан, озадаченно смотря на Ньяла.
– Так пойми, маленький тупица, – голос был похож на скрежет меча о точильный камень. – Эта пещера моя! Я отметил ее Оком! Вы залезли в нее, потревожили мой покой, напились моей воды и срубили мои деревья, а теперь смеете звать меня вашим гостем?
– Мы… мы не хотели тебя оскорбить. Мы не знали, что это твоя пещера, – сказал Эйдан.
Человек, все еще скрывающийся в темноте, снова рассмеялся. Но веселья в этом смехе не было.
– Да, кайся в невежестве и слепоте – вы же только этим и занимаетесь? Оставьте себе подаяние вашего Распятого Бога. Я готов обменять свое гостеприимство на вашу еду. Договоримся?
Ньял обдумал его предложение. В прежние времена он бы просто пустил в ход топор и забрал все нужное как военный трофей. Но времена эти прошли. Теперь он человек мира. Может быть, высшие силы испытывают его терпение и силу новой веры? Конечно, он сможет перетерпеть ночь рядом с угрюмым язычником в обмен на тепло, кров и Божью благодать. Ньял медленно опустил топор, разжал пальцы на рукояти и кивнул.
– Договоримся. Я – Ньял, сын Хьялмара. Это мой друг, Эйдан из Гластонбери. Мы идем в церковь Роскилле. Как нам тебя называть?
Человек приблизился к кругу света, шедшего от разведенного путниками костра. Шум грома стих, звуки дождя превратились в тихий шепот. Слабые вспышки молнии позволяли различить лишь искаженный жилистый силуэт с бугрившимися под кожей мышцами.
– У меня много имен, дан Христа. Глашатай смерти и Жизнекрушитель, Предвестник ночи, сын Волка и брат Змея. Я последний из племени Балегира. Мой народ звал меня Гримниром.
Эйдан вернулся к корзинам и вытащил хлеб и сыр. Еще у них осталась свинина и яблоко, сморщенное и сладкое. Накладывая еду, он наблюдал за Гримниром, гадая, что это за человек.