Если бы люди ушли, я мог бы отлить прямо здесь. Они говорят, открывают пиво, говорят еще громче. Ужасно неудобно.
Я уже почти решаюсь, когда купол зонта раздвигает поток воды, и под ним оказывается Люс. Она стряхивает зонт, хватает пакет с головами и оседлывает меня, как обычно, но сейчас я сталкиваю ее с коленей.
– Обиделся, что ли?
Ее голова тоже кукольная, волосы слева коротко острижены, а справа длинные, в носу, прямо посередине – колечко, и сиськи как мячики. Я нашел ее в «Тиндере», вернее, ее подругу, но подруга заболела и не пришла, а вместо нее пришла Люс. Мы давно вместе, у нас отношения.
– Ссать хочу, – говорю.
– Ну так давай.
Люс настойчиво пытается расстегнуть мне ширинку, я отпихиваю ее руки, пакет с туловцами болтается в одной из них. Сейчас она по-настоящему меня бесит, и я нарочно щипаю ее, а потом наезжаю коляской ей на ногу. Пакет падает на асфальт.
– Урод, – шипит Люс и поддает его ботинком.
Я лавирую, чтобы дотянуться, а когда снова смотрю на Люс, она взасос целует одного из пьяной компании, притиснув его к кирпичной стене.
Некоторые дни просто дерьмо.
«Сходи туда, сходи к ней, сходи, сходи, сходи! – целый вечер талдычил Север, еще и на бумажке записал: «СХОДИ», – и прицепил ее к зеркалу, прежде чем лечь, чтобы Северьян не забыл и не проигнорировал его безмолвный крик. – Там точно беда!»
Проблема с машиной была решена, а что в конечном итоге случилось с угонщиками – убил ли их обаятельный Мага, чье имя (или прозвище) всякий раз отправляло Северьяна прямиком к кортасаровской «Игре в классики», покалечил или просто припугнул – его не волновало. Впереди ждала встреча с одержимой девочкой – при мысли об этом щемило желудок. Будто предчувствие… В предчувствия он не верил – боишься, Северьяшка, боишься того, чего не понимаешь, – да и что такого страшного могло произойти? Если девчонка и правда одержима Есми, он вряд ли сможет помочь и просто уйдет. Уйдет и не станет винить себя в этом. Но мертвый ребенок внутри ребенка живого… Разве возможно?
А тут еще Север со своим «сходи», зудел и зудел, как жирная навозная муха, и его заполошная тревога поневоле передалась Северьяну, как ранее перенял он таблицу умножения, унаследовал наизустное «Бородино», название столицы Бангладеш, представления о долге, верности и чести, а после – нежность к Вике. Не любовь. Вторые души не влюбляются.