Дедушка вышел дровец нарубить,
Залюбовался восходом.
Он не успел это все полюбить,
Жизнь отмерял год за годом.
В черной работе колхозных полей,
Что заработал – при нем же:
Грыжа да этот, что нету вредней,
Сядешь, а он: нет… неможно!
Может, с десяток (он их не считал),
Есть «посурьезней», есть «слабше».
Бабка ругает: «Совсем оплошал!»
И нахлобучила шапку
В летний денек старику-дураку,
Мягко, жалея, толкает.
«Клецок сварить?» – «Крохи нет табаку».
Все-то они понимают.
Слов мудреватых, словно вода,
Брызнул, а глядь – испарилось!
Столько сказали за век, что беда!
Нынче молчанье как милость.
Дедушка куцо под носом утер,
Так-таки печка заждалась!
Эхма, сегодня тяжелый топор
И неподатливей малость.
Ветка сухая со старой вербы,
Видно, с макушки сверзилась.
«Че же квелить? Слава богу живем, —
Дедушка вмиг догадался:
И не изба у нас – сказочный дом!»
Правда, один он остался
В хуторе. Мысли его перебил
Скворушка – грянул он песней,
Было в ней много задора и сил,
Мир стал чудесен и весел.
Дед по-простецки ушанки крыло
Поднял, вольготней чтоб слышать
Добрую весть – уже близко тепло,
Но дрова не бывают лишними.