Необжитые пространства. Том 1. Проселки - страница 20

Шрифт
Интервал
И о потерянном не плакать,
И что прошло —
                   не вспоминать.

«Уже исчерпан лет запас…»

Уже исчерпан лет запас,
Порушен бег мечты.
Запамятовал, кого ты спас,
Низвергнул с высоты.
С холодным очерком лица
Мелькаешь в чаще лет.
И ни оконца, ни крыльца,
Сплошной до неба свет.
Не стало сердца и ума,
Отпала в них нужда.
И не потрафила зима —
Слизала кровь с ножа.

«Как зовут его…»

Как зовут его?
                  Неважно,
Может, это мой сосед,
Может, ваш сосед.
                          И даже
Если в яви его нет,
Все равно… его мне жалко,
Он – как я… А я – как он.
То промозглость, а то жарко.
Старый плачет патефон
О несбывшихся удачах,
О тычках в висок и грудь.
Отдал кровь – не будет сдачи.
Сгинешь – скажут:
                         «В добрый путь!»
Кто помолится поспешно,
Кто притворно глаз утрет.
Огласит жена безгрешно:
«ТАМ уж точно не умрет!»

«Приблизившись затишливым шажком…»

Приблизившись затишливым шажком,
На выдох соблюдая расстоянье,
Он, от восторга затаив дыханье,
Застенчиво любуется цветком.
А кто он, этот странный человек,
И привело что на пустырь безлюдный?
Забрел случайно? Или стало трудно —
Средь лета душу занавесил снег?
Не здесь ли дом родительский стоял,
И в нем он бегал босиком, смеялся,
А вырос… и однажды с ним расстался
И редко, без печали вспоминал?
Сей странный человек, цветку кивая,
Без слез он плачет – в том загадки нет,
Подобного не знает белый свет,
Лишь на Руси… на то она святая.

«Бандиты уважают…»

Бандиты уважают,
                         кто сильнее
И кто от них не прячется в стенах,
Ноль два не набирает и скорее
К дверям не тащит тяжеленный шкаф.
И не сидит за этой баррикадой
С дубиной наготове иль ружьем.
И истерично не горланит:
                                    «Гады!
Всех вас не нынче завтра перебьем!
И полной грудью мы тогда вздохнем,
И, как в раю, спокойно заживем!»
Есть у бандитов свой особый вкус…
Порой неаппетитно пахнет кус!

«На асфальте дымятся лепешки коровьи…»

На асфальте дымятся лепешки коровьи.
В ящик с мусором бомж головою нырнул.
Полицейский в новой форме хмурит брови:
Непорядок в центре! И сам громко зевнул,
Словно тем утвердиться,
                                      что не знает поражений
В битвах с нарушителями,
                                       и час службы истек.
А поселок пробуждается.
                                     Это не воскрешение
Следующая страница