– А к нам за какие провинности, если всё-таки по правде?
– По правде, убил на судебном поле боярского сына Экарта Нахвейга, из бояр Ветисских. Их лучшего бойца. Слышали про боярина Нахвея Вагунига, постельничего великого князя? То был его средний сын. Поэтому великий князь отправил меня на липенскую границу, от кровной мести. Поскольку знаю средиземский язык и грамоту тоже.
– Ну хорошо, куда тебя пристроить, воевода распорядится – его не будет дней десять, если не больше. Пока поживи в съезжей избе, всё равно пустует. С тиуном зря не собачься, он человек не плохой и не надменный, просто привыкнуть надо. Потом найдём постоянное место. Насчёт кормов распоряжусь, чтобы не жались на такого молодца-удальца. А чтобы не скучать и не есть харчи зря, отправляйтесь вдвоём с вечера сторожить Водовзводную стрельницу. Я пришлю провожатого, покажет, где и как. Не вполне подходящая служба для стременного дворянина при конях, но до воеводы не могу решать. А пока пойдём, поедим.
– Эй, кума, ты еще жива, – закричал сотский, входя в кухню. – Готовь нам закуску; хорошо бы выпить пива.
Так или примерно так поговорив, уселись всемером в съезжей избе. На этот раз снедь была обильная и даже с изыском – уважавшая сотского Горва расстаралась. Запомнились котлеты-битки из рублёной говядины и размоченного ржаного крошева, пиво в изобилии и даже медовое вино, сваренное на хмелю. Изрядно досталось и Мелидену – сотский подливал ему первому, явно надеясь развязать язык. Мелиден не возражал. К хмельному он был не слишком привычен, но к тридцати годам успел убедиться, что вино не лишает его до конца осознания своих речей и поступков. По крайней мере, он всегда помнил, что говорил и делал, и даже в сильном подпитии в глубине продолжал гореть маячок, заставляющий не переступать последнюю черту.
Когда-то, в ранней юности, у Мелидена вызывала недовольство и разочарование эта неспособность забыться до конца – какой тогда смысл в пьянстве, деньги на ветер. Но вскоре он начал её ценить. Возможно, проистекала эта особенность не только и не столько из телесной крепости, сколько попросту от непривычки – перебрав, Мелиден начинал изрыгать выпитое либо заваливался спать. Неважно, главное, Мелиден знал за собой такое, и потому не отказывался от редкой выпивки, когда предлагают на дармовщину.