Закончился день пиром у воеводы. Похоже, воевода Гаур был не прочь сделать телохранителя великого князя своим собственным. Он велел Мелидену со слугой после возвращения из станичного похода поселиться в пристройке при своём тереме, поскольку съезжую избу пора освобождать. В этом была немалая честь, но Мелидена она не слишком обрадовала. Торчать при старике с тяжёлым нравом – палка о двух концах, лучше бы сидеть где-нибудь на отшибе. Однако выбирать не приходилось.
На следующий день он стал готовиться к походу. Все три коня были здоровы, и даже большая часть домашних запасов еще сохранялась – овсяная мука, ржаные сухари, солонина, сушеные грибы, чеснок и даже горшок с топлёным маслом. Поход их, скорее всего, исчерпает, дальше оставалось надеяться на воеводские харчи. Ожидать чего-то из дома в ближайшие месяц-два не приходилось. Хорошо бы у самих родных всё было в порядке. Мелиден оставил жене большую часть полученных от поединков денег, но когда-то они кончатся. Всего месяц прошёл с отъезда из Висагеты, а былая жизнь словно осталась в далёком прошлом. К новой Мелиден вроде бы приспособился, но настроение оставалось неизменно мрачным, слишком всё шатко и как бы навязано внешней недоброй силой. Видимо, это читалось на его лице, что также не способствовало сближению с кем-либо из местных.
В назначенный день перед воеводским теремом собрался отряд человек тридцать, они должны были сменить такой же на полуденном участке границы. Лучше было бы сторожить торговую дорогу к пограничному мосту, но на лёгкую и прибыльную службу были назначены самые старые и родовитые боярские дети со своими холопами. Его же отряду предстояло следить по лесам и неудобьям за верхним течением пограничной реки Сивехры там, где она ускоряет ход между каменными буграми, предвестием гор, начинающихся за Камейским городком.
Припоминается, что на пиру после быкоубийства захмелевший воевода поручал Мелидену поймать некоего разбойника Окулшу, с небольшой отчаянной шайкой досаждавшего проезжим купцам и переводившего беглых холопов и преступников на средиземскую сторону. Мелиден рассудительно отвечал, что если встретит лицом к лицу этого Окулшу и кого еще из воров, то располосует в лучшем виде, только где же его встретить. Он человек новый даже в Липенске, всего три недели, не знает ни мест, ни людей – ни лесных дорог и укрывищ, ни тех, кто может служить разбойнику наводчиком или скупщиком добычи. Это могут знать только местные, те люди воеводы, кто живёт на границе постоянно, годами. С них и надо спрашивать. Если же будет точное указание, то Мелиден не подведёт.