– Ах! – вскрикнула ее мать и обмякла в своем кресле, потеряв сознание.
– Значит, так ты решила? – протянул герцог Гриллас, окинув дочь (или уже не дочь?) холодным взглядом. – Значит, ты согласна на изгнание?
– Да, так.
Она кивнула, невзирая на рыдания, которые рвались из груди старой герцогини, ее бабушки.
– Это окончательное решение? – спросил герцог, по-новому глядя на стоящую перед ним девочку.
Он даже не думал отговаривать Сейлину, может быть, потому что в глубине души давно догадывался – ее решение будет именно таким. С одной стороны, герцогу было жаль терять любимую дочку, но с другой, он понимал, что это ее жизнь, и только ей отныне нести ответственность за себя и свои поступки. И, невзирая на закон и всеобщее порицание, герцог гордился дочерью, хотя ей не суждено было узнать об этом.
«Жаль, что Сейлине так рано пришлось повзрослеть, – думал он. – В отличие от нее, Афлар навсегда останется капризным и беспомощным ребенком».
– Да, лорд.
Сейлина утвердительно кивнула, глядя строго перед собой, чтобы не видеть расстроенного лица матери, потихоньку пришедшей в себя, и заплаканное лицо бабушки.
Она не хотела видеть их, потому что никто из родителей не подумал вступиться за дочь, отстоять ее право быть магом, невзирая на титул, даже не подумали попросить о помощи короля (тем более, в обществе поговаривали, что молодой монарх более лояльно относится к магам, нежели прежний король). Нет. Взрослым проще было переложить ответственность на детские плечи и сделать вид, будто опечалены ее решением. Но разве Сейлина была виновата в том, что родилась магом? Ей хотелось задать этот вопрос, но девочка знала, взрослым проще будет солгать или вообще проигнорировать ее вопрос, чем ответить честно, чем переложить груз ответственности за своего ребенка на свои же плечи. Зачем утруждаться лишний раз? Ну, была у них дочь, а теперь ее нет. Не велика утрата. Для своей семьи Сейлина перестала существовать.
– Ты предала нас, Сейлина! – закричала на нее мать, хотя ранее такого себе никогда не позволяла. – Бездушная девчонка, ты даже не подумала о том, что будет с нашей семьей.
– Камилла, – упрекнула ее свекровь, – разве девочка в этом виновата?
– Хотите сказать, это моя вина?! – взвилась герцогиня, порывисто вскочив на ноги и едва не опрокинув кресло. – Что теперь с нами будет? Какой позор!