Я кивнул, мальчик вздохнул:
– А я нет, и телевизор тоже, еще детей ни разу – взрослые редко, но приходят к нам, а дети еще не были. Хорошо, что дядя Петр вас привел – одного бы его мамка не пустила, а как уйдет, плачет тихо, чтоб я не слышал, только я все равно слышу…
Я писал дубы на берегу озера, Егорка стоял за спиной, зачарованно смотрел, как рождается этюд. Так заработался, что не заметил, как по лесу поползли беспокойные тени, солнце спряталось в сырых облаках, казалось, что пойдет дождь, сказал об этом Егорке.
– Небо только пугает – ветер тучи разгонит, – ответил мальчишка. – Коль боитесь промокнуть, и мне пора домой: мамка, поди, ругается, что ушли не позавтракав.
Мы двинулись назад к кордону, впереди снова шел мой юный проводник. Когда за деревьями показался знакомый дом, мальчишка сорвался с места, припустился бежать к матери, которая стояла на крыльце, рядом, покуривая, с ноги на ногу переминался Петр.
Добежав, Егорка собрался броситься к Петру, но под укоризненным взглядом матери остановился, погрустнел.
Позавтракав зайчатиной и квасом, Петр поторопил меня с уходом.
– Уже? – не поверил Егорка. – А я ждал, что расскажете, как работает телевизор и плавает танк.
Я поблагодарил Раису за гостеприимство, угощение, обещал прислать через Петра для Егорки книжку про самолеты, танки.
Говорил, а сам ждал, что лесничиха перебьет: «Нечего нам прощаться, с вами с Егоркой пойду, только вещички соберу». Но услышал иное:
– Счастливо добраться, легкого пути.
Егорка дернул Петра:
– Теперь не скоро придете?
– Ты жди, – попросил Петр.
– Я жду, всегда жду, – признался мальчишка.
Круглов надел на плечо ружье, которое не пригодилось, и не оглядываясь двинулся к теряющейся среди дубов тропе, я поспешил следом.
Мы были уже довольно далеко от кордона, когда позади услышали крик:
– По-го-дите!
Сквозь чащобу спешил Егорка. Добежал, не успел отдышаться и протянул Петру кулек конфет.
– Мамка наказала вернуть, только я одну съел.
Егорка отдал кулек и припустился обратно.
– Погоди! – крикнул вслед Петр.
– Не! Мамка наказала тотчас вернуться.
Петр подержал конфеты, спрятал в вещевой мешок. Не глядя под ноги, точно слепой, шагнул в колкий куст шиповника, выругался. И я вновь увидел недоверчивую каминку. На длинных стеблях росло по одной похожей на вороний глаз ягоде. Оказавшись не скрытой травой и кустом, лесная ягода застенчиво и боязливо смотрела на двух путников, опасаясь, что мы позаримся на нее, сорвем и съедим.