Хотя и такой вариант звучал невероятно. Роды в барокамере относились к сложной технической процедуре, оборудование проверялось и перепроверялось техниками и инженерами. А если бы бригаде Жукова, например, понадобился анестезиолог?..
– Ладно, не станем гадать, – положил конец спорам Олег. – Все равно скоро на волю. А пока предлагаю побаловаться чайком.
Жуков открыл дверцу люка и вынул оставленный медсестрой пакет. В нем лежал термос (врач отвинтил крышку, разлил по пластиковым стаканчикам, они тоже оказались в пакете, крепкий сладкий чай – надо же, не остыл!) и три ватрушки. Медики с наслаждением принялись жевать, запивая булки ароматным напитком. Через полчаса Олег и Алиса проверили состояние Луизы и малышки. И так как всё продвигалось штатно, Жуков включил систему общей разгерметизации. Пока давление и состав атмосферного воздуха выравнивались с показателями снаружи, Луизу переодели, усадили в кресло-каталку, вручили завернутую в одеяло кроху и, как только с шипением раскрылись выходные люки, повезли через зал (барокамера находилась в подвальном помещении) к лифту. Родильное отделение располагалось на третьем этаже хирургического корпуса.
От лифта женщины повернули направо – нужно устроить Луизу и малышку в палате, а Олег направился к посту старшей медсестры. По дороге, уткнувшись носом в планшет с прикрепленным листом бумаги, доктор заполнял протокол родов пациентки Макаровой. Расписавшись, стукнув удовлетворенно ручкой по планшету, Жуков положил документ на стойку.
– Всё! Серафима Аркадьевна, моя смена завершена, – объявил он с гордостью и…
И уперся взглядом в пустое кресло. Вернее, не совсем пустое: кто-то небрежно бросил на него белый халат и очки. Модная квадратная оправа, Олег сразу узнал очки Серафимы Аркадьевны. Очки валялись на сидении, хотя обычно, если старшая медсестра их снимала, то бережно, скрестив дужки, оставляла на столе. А сейчас дужки развернуты. Но почему очки вообще оказались на кресле? И где хозяйка?
Жуков повернулся спиной к стойке. Медицинский пост находился на самом оживленном перекрестке родильного отделения. К нему сходились три коридора. Жуков обвел взглядом каждый и не увидел… никого. Вообще никого. Ни единого человека. Ни медперсонала, ни пациенток.
– Эй! – позвал недоумевающий Жуков. И через секунду повторил громче: – Эй-эй! Кто-нибудь!